Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

Улед-солиман, чью беспокойную жизнь я собирался разделить в ближайшее время, будут неоднократно упоминаться в рассказе о моем путешествии. Меня очень интересовала и вызывала мое восхищенное удивление судьба этого крохотного арабского племени, та роль, которую оно некогда было способно играть у себя на родине, и превратности, которые оно перенесло на чужой земле, среди других враждебных племен, на обширной территории Южной Сахары и даже в относительно густо населенных суданских странах. Уже рассказы Барта, относящиеся к началу 50-х годов, давали любопытное представление о жизни и быте улед-солиман, и если, с одной стороны, грубость и беззастенчивость разбойников пустыни должны нас отталкивать и вызывать отвращение, то, с другой стороны, их неисчерпаемая жизненная сила и энергия вынуждает нас к их безоговорочному признанию. Хотя двадцать с лишним лет назад Генрих Барт считал, что вскоре они растворятся среди окружающего населения, они, несмотря на свою малочисленность, и поныне господствуют над огромной территорией.

Первоначальное местопребывание улед-солиман следует искать в Феццане и в окрестностях Большого Сирта. Зимой и весной они пасли стада своих верблюдов в степях неподалеку от морского побережья и располагались кое-где в речных долинах, которые подходят к этому большому заливу с запада.

Летом они отходили в оазисы Феццана, где у них были пальмовые плантации, чтобы собрать там урожай фиников.

Племя состояло из подразделений джебаир, миаисса, шередат и хеват. Из них первое и последнее оседло жили в Семну и Темен-хинте, тогда как два остальных колена делили между собой пальмовые рощи оазиса Себха. Общая их численность, по-видимому, никогда не была очень большой, а войско едва ли когда-нибудь достигало 1 тыс. всадников. Властью и авторитетом они были обязаны своей энергии и стойкости, превосходству своих вождей и рыцарской верности, с какой они всегда относились к многочисленным, более слабым соседям, которые присоединялись к ним или им подчинялись.

В военных набегах, которые улед-солиман предпринимали на дальние расстояния к югу от Феццана, отличался молодой Абд ал-Джлиль, будущий вождь. Они дошли до областей, населенных тубу, до Канема и даже до Багирми. Именно тогда улед-солиман познакомились с природным богатством той области, которую они избрали второй родиной, когда изменчивая судьба вынудила их расстаться с отечеством. Я еще застал среди них стариков, принимавших участие в этих набегах. Их глаза начинали сверкать, когда они рассказывали о временах, в которые они играли на своей родине блестящую, хотя и злополучную роль. На пороге могилы они лелеяли лишь одно желание — еще раз увидеть родину и успокоиться в отеческой земле.

Перед смертью Абл ал-Джлиль собрал старейшин своего племени. Он напомнил им общие походы на юг и дал совет поискать новую родину в богатой финиками области Борку, населенной тубу, поблизости от сочных пастбищ для верблюдов в Боделе и Бахр-эль-Газале.

Сначала этому совету последовала лишь часть племени, но через несколько лет и все, остававшиеся на родине, покинули ее, так что теперь на протяжении жизни примерно одного поколения почти все племя обитает к северу от Чада. Первоначально они завладели областью Борку. Однако она находилась чересчур далеко и от Феццана и от Борну. Улед-солиман, не занимаясь производством, зависели от рынков Борну, где приобретали одежду и зерно, поэтому вскоре они оставили Борку и закрепились в Канеме. В его южной части процветали земледелие и разведение крупного рогатого скота, а поросшие густым лесом долины и похожие на степь равнины в остальных частях давали им превосходные пастбища для верблюдоводства, да и рынки Борну находились достаточно близко для приобретения необходимых принадлежностей, одежды и товаров для обмена. Тогда их вождем был Мухаммед, сын Абд ал-Джлиля.

Из старых героев в мое время в живых оставались лишь немногие, большинство уже сошло в могилу. Младшее поколение при своем молодом вожде, также носящем имя Абд ал-Джлиль, сыне шейха Мухаммеда, еще придерживалось прежних традиций, хотя старикам было стыдно, что у их детей и внуков мелочное корыстолюбие возобладало над рыцарской доблестью.

И все же улед-солиман переселились со всеми своими семьями, что должно было облегчить передачу подрастающему поколению свойственных их предкам качеств. В менее благоприятных обстоятельствах оказались в этом отношении связанные с ними магарба, которые перекочевали из северо-восточной части Триполитании лет двенадцать тому назад. Они выступили без жен и детей, намереваясь вернуться через несколько лет, потом отодвинули срок возвращения на родину, затем завязали новые брачные узы с женщинами даза и бидейят и наконец окруженные чужеродным потомством, по-видимому, совершенно позабыли о своем намерении.