Сахара

Когда все уже наконец готово, солнце заходит. Помощники с пассажирами отходят, неся с собой чайники и консервные банки, а также служащие им вместо молитвенных ковриков бараньи шкуры, после чего начинают свои поклоны. Мгновение абсолютного покоя исходит от заходящего солнца, от внезапно наступившей тишины и этой группы стоящих на коленях людей.

* * *

Едим. Я толкаю речь, чтобы поддержать рабочий настрой, и пускаю по кругу самокрутку с гашишом. Потом кофе, и мы беремся за дело.

Только нервы сдают все чаще. Иссуф ударил негра, который, по его мнению, работал слишком медленно, и разбил ему губы. Я не вмешиваюсь.

Едим мы все чаще. Янник с рыженькой готовят громадные горшки риса с мясом, и мы все это пожираем.

С самого начала профессионалы выполняют свою часть работы без каких-либо замечаний. Они не отходят от своих машин, хорошо руководят помощниками и не щадят собственных сил. Валлид использует свой громадный опыт, его грузовик постепенно выдвигается вперед. У других дело идет на автомате, люди уже вышли за пределы обычной усталости. Они перестали думать и работают в навязанном им ритме.

Так мы пашем всю ночь и почти весь следующий день. Где-то к вечеру мой грузовик добирается до края скальной плиты, до первого куска твердого грунта с другой стороны Маркуба.

Слава богу, наконец.

* * *

Иду вдоль машин конвоя, чтобы еще раз поднять людей на работу. Близость цели придает энергии. После трех часов прекрасной работы весь конвой выезжает из песка и останавливается. Три дня и две ночи — и все это, чтобы преодолеть пятнадцать километров!

Люди выключили двигатели и повалились рядом со своими машинами. Так мы наслаждаемся покоем около часа, после чего происходит трагедия.

Иссуф, помощник, подкрался к Каре сзади и изо всех сил трахнул его по голове заводной ручкой так, что тот растянулся на песке. Удар было невозможно предугадать. Все мы прекрасно видели это издалека, не имея сил что-либо сделать или вмешаться.

Пару секунд висит чудовищная тишина.

А потом все сразу вскипает. Тамачеки, за которыми тут же бегут водители, набрасываются на Иссуфа, который пытается избежать этой всей орды, только его тут же ловят, и его уже не видно за градом ударов. Помощники из племени бамбара мчатся, чтобы спасать своего предводителя, а под конец в эту дикую кашу лезут еще и пассажиры.

Очень скоро дерутся уже все присутствующие. Тамачеки против негров, чернокожие против жителей пустыни. В воздухе посвистывают черенки лопат и топоры; все охвачены безумием. Удары наносятся с полного размаха. Начинается резня. Здесь уже никакие вопли не помогут.

Бегу за ружьем, хватаю свой тяжелый «Уэзербай» и несколько паторонов. Две первые пули пролетают над самыми головами, но оглушительные выстрелы останавливают побоище.

— Да перестаньте же, сволочи!

Тишина.

— Выпущу кишки первому же, кто не успокоится!

Никто не шевелится. Заряжаю еще два патрона и направляю ружье на группу негров.

— Так, бамбара, вон отсюда. В грузовики!

Поскольку они не слушаются, поднимаю ружье и целюсь прямо в них. Те инстинктивно отступают.

— Остальным разойтись!

И все отступают. Конец.

* * *

Негры бамбара отводят Иссуфа, а я подхожу к Каре. Вопреки всем ожиданиям, он еще жив. Прибежавшие в это время клакклаки, занимаются им.

Все устали, поэтому возбуждение так же быстро и спадает. Весь вечер специально хожу с ружьем, мои приказы самые жесткие. Предупреждаю все экипажи, что буду стрелять в каждого, кто будет шататься по территории. Водители не имеют права покидать кабины. Такое посреди Сахары случается со мной впервые.

* * *

Уже позднее, когда люди несколько успокаиваются, иду к Иссуфу. Получил он здорово. Все лицо покрыто засохшей кровью. Ему разбили нос и брови, одно ухо надорвано. Тело представляет собой один сплошной синяк.

Без какой-либо злости спрашиваю у него:

— Что случилось, Иссуф?

Тот не отвечает и прячет голову между коленей. Ему ужасно стыдно по причине всего случившегося. И я не могу считать его единственным виноватым. Да, Кара мой приятель, только я не имею права осуждать Иссуфа на основании тех немногих сведений, что у меня имеются, относительно их ссоры. Вполне возможно, это Кара довел малийца до крайности, может статься, что именно он несет ответственность за нечто, приведшее к мести. Тот факт, что именно Иссуф напал на моего помощника сзади, здесь никакого значения не имеет. Кара намного сильнее. Так что единственным шансом для Иссуфа было сбить противника с ног именно так, причем, использовав слабость противника. Истинная ненависть, это чувство, с которым справиться невозможно. По отношению к ней критерии лояльности и благородства это лишь моральные качества, которые никак не считаются. Опять же, Иссуф всегда работал честно.

— Я не могу оставить тебя, Иссуф. Здесь все настроены против тебя. Ты никогда бы не был в безопасности.

Он кивает. На глаза ему выступают слезы.

— Шотар выплатит тебе все, что следует. А после этого я сразу же отошлю тебя в Гао. Пока, Иссуф.

— До свидания, шеф.

Подзываю хаджи из Реггане.

— Возьми свой «пежо» и отвези Иссуфа в Гао. Встретимся там же. Отправляйтесь немедленно.