Сахара

Он же занимается моими грузовиками. На тачки наносится последняя ретушь, после чего они делаются истинными кораблями пустыни. К каждой машине крепится штук двадцать подкладок, не считая двухметровых металлических листов, покрытых по всей поверхности отверстиями. Сейчас они вертикально свисают по бокам прицепа. Под передней частью, таким образом, чтобы всегда находиться в тени, подвешиваются джербы. Это баклаги из козьих, не до конца выделанных шкур, которые подвешиваются за ноги. Вода в них приобретает отвратительный трупный запах, но вечно влажная джерба сохраняет ее прохладной. Подобный метод мы применяем и к собственным манеркам. И в этом случае Кара поучает моих водителей. Бутылка обматывается тряпкой или рубашкой и обвязывается шнурком. Если время от времени смачивать материю, а манерка будет подвешена на боковом зеркальце, встречный поток воздуха будет охлаждать воду. Чтобы обеспечить воду для других потребностей, то есть для радиаторов и для мытья, помощники подвешивают на бортах прицепов половинки камер для грузовиков. Таким образом, вода имеется на каждой стоянке, и не нужно все перетряхивать, чтобы достать бидоны.

* * *

По личной инициативе Джос заставил всех дополнительно закрепить груз. Украденные на пароме цепи наиболее пригодными оказываются на открытых прицепах. Джос приказал протянуть их над грузом, после чего цепляет крюки за края платформы. Ручная лебедка с рукояткой позволяет все это хозяйство хорошенько натянуть. Оба профессионала работают вместе с ним. Вот эту парочку я никак не могу понять. Они еще сильнее замкнулись в себе, но от работы никогда не отлынивают и охотно помогают советами Джосу. Им нужны бабки, они не желают, чтобы их выгнали. Но мы друг с другом не разговариваем.

С тех пор, как мы возвратились в Алжир, я снова обрел привычки крутого шефа. Как добрый приятель, Джеки устроил мою кабину с наивысшим комфортом. На стоянках она охлаждается двумя подключенными к аккумулятору вентиляторами. С потолка свисает купленный в Испании и замотанный в материю окорок. Над кушеткой корзинка с сушеными фруктами. Моя постель ежедневно застилается, белье регулярно меняют. У меня даже имеется шелковый халат с личными инициалами. Джеки установил для меня прекрасную стерео магнитолу, которая никогда не выключается. Каждое утро Капоне стоит у моей кабины с кофейником в руках и ждет, когда я проснусь. После нашего прибытия в Адрар он сам предложил сделаться моим личным парикмахером. У него имеются все необходимые инструменты, и он совершенно профессионально бреет меня, оттопыривая мизинец и морща лоб. После этого он проводит со мной еще пару минут, болтая о различных глупостях и потягивая самокрутку с марихуаной. Как правило, к этому времени подтягиваются и остальные, чтобы в свою очередь поспрашивать, что новенького, выслушать указания и тоже выкурить по маленькой. Устроившись поудобнее в своем шелковом халате и высоких сапогах, я принимаю их и выслушиваю отчеты.

Как-то утром в лагере раздается вопль. Перепуганные крики приближаются к моей кабине. Охваченный истерией Самюэль Граповиц, расстегнув ширинку, воет в паре метров от моей машины, держась обеими руками между ног.

— Чарли, Чаарлиии, я поймал сифон, Чарли!!!

Привлеченный воплями Джеки катается по земле от смеха. Появляется насупленный Капоне с кофейником.

— И чего бы я так орал. Не с тобой одним случилась такая беда.

С трудом удерживая усмешку, я невинным голосом спрашиваю:

— Что, и у тебя тоже?

— А как же! Причем, серьезно. Наверное, я подхватил эту гадость «У Фифины», в Бехаре.

Вопли Самюэля Граповица, которые перед тем переместились на самый конец лагеря, приближаются снова.

— Они воткнут катетер в малыша. Представляете, катетер — и в малыша!

Джеки убеждает его поехать в больницу в Адрар.

К «пежо» близится печальная процессия: Раз, Индеец, Джос, Капоне, оба профессионала, Альбана, Два и Самюэль Граповиц — все они подхватили сифон.

Завожу их в процедурный кабинет. Здесь царствует высокий тип в белом халате. С каменным лицом он глядит на собравшихся, после чего, не говоря ни слова, отворачивается и начинает готовить инструменты.

Никто не промолвил ни слова. Все ужасно побледнели. Санитар разжег газовую горелку и кипятит воду. Что он еще делает, не видно. Стерилизует инструменты, вот и все. При этом он еще и присвистывает. В конце концов, приподымает повыше, чтобы лучше видеть, ампулу с какой-то жидкостью и заполняет шприц. Густая, белая дрянь — понятное дело, это пенициллин.

Самюэль Граповиц уже врубился, почему этот тип без каких-либо анализов знает, какое лекарство нужно, и посылает в мою сторону убийственный взгляд. Я же могу лишь пожать плечами. Ну да, старик, Клеопатра — это самая трефная блядь на юге Алжира. Свою памятку она оставила не менее чем полусотне водителей, которым я посоветовал брать «мою личную любовницу».

Санитар поворачивается с заполненным шприцом и поочередно переходит от одного посетителя к другому.

— Сколько на этот раз, господин Чарли? Восемь? Круто!