Сахара

Я давно уже не спал. Сил почти нет, все на нервах, но нужно еще кое-что устроить. Надо ехать к малийским таможенникам, на другой стороне ничейной земли, за сто шестьдесят километров отсюда. Поскольку ночь ясная, алжирских таможенников будить мне нельзя. В противном случае, они меня бы задержали. Два десятка помощников попеременно пихают наш «пежо», в который я сел вместе с Джеки. Посчитав, что мы уже достаточно далеко, врубаю двигатель.

Переезд занимает два часа. Сражаясь со сном, мчу на полную катушку под музыку «Роллинг Стоунз» к неудовольствию маленьких тушканчиков, появляющихся в свете фар и отпрыгивающих словно миниатюрные кенгуру. Джеки подает мне сигарету за сигаретой, чтобы поддержать меня. Мы особо и не разговариваем.

Дорога изменяется. Теперь под колесами черный гравий, несомненный знак того, что вскоре мы въедем в массив Адрару Ифорасув. Тракт сужается. Полно выбоин, резких поворотов и подъемов.

Проезжаем между двумя черными холмами и оказываемся в Тессалите. Чтобы добраться до мазанки таможенников нужно свернуть направо.

Бужу стражника в шортах, который спит на разложенной перед дверью рогоже.

— О, добрый день, господин Чарли. А где твои грузовики?

— Сзади едут. Киссоко есть?

— Нет, лейтеннант пошел к женщинам. Ты привез мне ботинки? И еще футбольный мяч? Дашь мне их?

— Подожди немного. Потом, я спешу. Знаешь, где лейтенант?

Киссоко — это главный на здешнем посту. Он мне предан со всеми потрохами. Вот уже года три я весьма серьезно увеличиваю его доходы и поднимаю уровень жизни, не считая отдельных подарков. Он пользуется моей щедростью и трахает чуть ли не всех баб в этой деревушке.

— В каком он доме, знаешь?

— Да, господин, Чарли, знаю.

Разбудив чуть ли не половину обитателей, мы, наконец-то, находим лейтенанта Киссоко. Тот счастлив меня видеть. А как же, ведь при каждом моем появлении, он зарабатывает бешеные деньги.

— У меня к тебе дело.

Широчайшая улыбка.

— Что нужно?

Сюда на грузовике едет два типа. Застопори их тут, забери паспорта, самое главное — не дай им уехать до моего появления.

— Так это легко.

— Ты их только притормози. Никакого рукоприкладства, никакой тюрьмы. Нельзя забирать у них деньги, нельзя ничего воровать.

— О! Это уже сложно!

— Если все пойдет хорошо, без насилия, получишь от меня «пежо».

Черномазый доволен. Я давно уже обещаю, что привезу ему машину. Он же заверяет, что беспокоиться нечего. Повторяю, что он должен действовать мягко.

— Обещаю, клянусь, успокойся.

И как тут быть спокойным с этой гордостью малийской армии! За какой-то проступок он несет службу в Тессалите, посреди пустыни. А чтобы быть наказанным в Мали, этого еще нужно заслужить. Но союзников не выбирают. По крайней мере, в одном я уверен. Тиры из Гренобля дальше не проедут.

* * *

У нас в аккурат столько времени, чтобы успеть вернуться в Бордж-Моктар. Гоню по выбоистому тракту, в результате чего мы постоянно бьемся головами о потолок. Километров через тридцать дорога делается поровнее, и вот теперь я жму на газ. Как и все здесь, таможенники встают рано, чтобы воспользоваться утренней прохладой. Когда мы въезжаем в Бордж-Моктар, небо на горизонте светлеет. Успели!

Объезжаю деревушку и останавливаюсь возле грузовиков.

Так, время теперь имеется. Я же хочу только одного — спать!

* * *

Можно было бы поспать и подольше, но мне приходят поморочить голову.

— Чарли, ко-о-фе! И еще для тебя три девочки!

Это Капоне со своими шуточками. Чтобы доставить ему удовольствие, притворяюсь, будто бы заинтересовался. Не двигаясь с лежанки, спрашиваю:

— Нормальные, или колбасы с низкой подвеской?

— Нууу, может чуточку низковаты.

Чертов Капоне. Пора бы ему уже чуточку повысить качество своих шуток. Пару секунд представляю, а каким бы в действительности был вид трех девиц в пустыне, стоящих у моей машины. Было бы неплохо. Капоне прерывает мои размышления.

— Они хотят с тобой поговорить.

— Ну ладно, Капоне, ты делаешься нудным.

— Не он один, впрочем.

Черт подери! Мне и вправду ответил женский голос, причем, по-французски. Надеваю халат и спрыгиваю с лежанки. Открываю дверь — нет, это не шутка.

И вправду, внизу стоят три девицы, застывшие в молчаливом неодобрении. Гляжу на них и уже начинаю жалеть, что вылез из под одеяла. Только одна из них более-менее, правда, несколько толстовата. Остальные это как раз колбасы с низкой подвеской: толстуха-туристка, популярная модель, покрасневшая коротышка, вторая же — низкая брюнетка, высушенная образина.

Они меня уже ненавидят и убивают взглядами. Все мое хорошее настроение пошло псу под хвост.

— Чего хотите?

Малыш-пудель кисло отвечает:

— Прежде всего, немного уважения.

И начинается феминистическая тирада, с правлением мужчин уже покончено, хватит уже относиться к женщинам как к предметам, не напрасно она всю жизнь боролась за ликвидацию мужских привилегий, и пустыня вовсе не то место, где бы она позволила относиться к себе таким вот образом. Ну чего я такого сделал? По доброте сердца немного пошутил, а ко мне уже относятся как к последней свинье.