Сакральная связь. Антология мистики

Внезапно в комнате наверху распахнулось окно, и таинственный незнакомец громко крикнул в темноту: «Э-э-й!» В ответ посыпались взаимные приветствия, но никто из посетителей трактира не мог разобрать ни слова, поскольку говорили на незнакомом языке; спустя некоторое время они услышали, как наверху затворили окно, а потом – непонятный шум, словно в комнате у них над головой двигали или перетаскивали тяжелую мебель, после чего туда позвали слугу-негра. Вскоре он уже помогал старому моряку стаскивать вниз увесистый сундук.

Трактирщик в изумлении засыпал моряка вопросами:

– Куда вы собрались? Уж не в море ли? В такой шторм?

– В шторм?! – с насмешкой отозвался незнакомец. – Эти мелкие брызги вы называете штормом?

– Вы же промокнете до костей! – возбужденно воскликнул Пичи Про. – Можете даже погибнуть!

– Гром и молния! – взревел морской волк. – Довольно причитать о погоде, поучая человека, прошедшего через смерчи и ураганы!

Робкий Пичи покорно умолк. С берега вновь послышался крик, в нем явно угадывалось нетерпение; все с удвоенным трепетом таращились на видавшего виды моряка, который словно вынырнул из пучины и теперь по зову судьбы возвращается обратно. Пока он с помощью негра медленно тащил тяжелый сундук к берегу, трактирные завсегдатаи взирали на него с суеверным страхом, – им казалось, что этот старый морской волк сейчас взгромоздится на свой сундук и отправится на нем в плавание по бурным волнам. Так они и шли за моряком поодаль до самой воды, освещая путь фонарем.

– Погасите огонь! – рявкнул грубый хриплый голос с воды. – Только света нам тут не хватало!

– Гром и молния! – взревел бывалый моряк, обернувшись к провожатым. – А ну быстро в дом!

Вольферт и его спутники в ужасе повернули назад. Все же любопытство пересилило страх, и они остановились неподалеку. Яркий всполох молнии сверкнул над волнами длинным широким зигзагом и выхватил из темноты лодку с людьми прямо под скалистым выступом. Волны прибоя бросали ее то вверх, то вниз, и, когда она оказывалась на гребне, было видно, как с бортов стекают потоки воды. Из-за бешеного течения команде с трудом удавалось с помощью багра удерживать легкое судно у скалы. Старый моряк поставил массивный сундук одним краем на планшир[2] и, взявшись за ручку с другой стороны, стал заталкивать свою поклажу внутрь лодки, но в этот момент ее оторвало от берега, сундук сорвался с планшира и упал в воду, увлекая за собой бывалого флибустьера. Зрители на берегу издали пронзительный крик, а люди в лодке разразились потоком брани и проклятий; между тем стремительный прилив уже уносил прочь и лодку и человека. Все окутала непроглядная тьма. Вольферту Веберу, впрочем, почудилось, будто он различил за гулом прибоя крики о помощи и заметил в воде старого моряка, молящего о спасении; однако, когда очередная молния осветила поверхность воды, там было пусто – ни лодки, ни человека; ничего, кроме теснящих друг друга бушующих волн.

Компания возвратилась в трактир, чтобы переждать непогоду. Все уселись на свои прежние места и испуганно переглядывались. Трагедия произошла так быстро, что за эти несколько минут не было сказано даже дюжины слов. Исподволь посматривая на дубовое кресло, они никак не могли свыкнуться с мыслью, что еще недавно сидевший в нем странный незнакомец, живое существо, наделенное геркулесовой силой, теперь, вероятно, – безжизненный труп. Вот стакан, из которого он только что пил; вот пепел из трубки, которую он курил незадолго до того, как сделать последний выдох. Размышления на эти темы привели почтенных бюргеров к выводу о бренности земного существования и переменчивости человеческой судьбы. Картина страшной трагедии все еще стояла у них перед глазами, и, памятуя о ней, каждый вдруг ощутил, как почва уходит из-под ног, утрачивая былую незыблемость.

Ну а поскольку большинство собравшихся в заведении придерживались бесценной философии, позволявшей стойко переносить беды и несчастья других, то уже вскоре они утешились, отстранившись от своих переживаний по поводу трагической гибели бывалого моряка. Хозяин трактира, весьма довольный тем, что бедолага успел полностью расплатиться по счету, даже произнес нечто вроде подобающего случаю прощального слова.

– Он пришел в бурю и ушел в бурю, – торжественно провозгласил трактирщик. – Пришел ночью и ушел в ночь; пришел ниоткуда и ушел в никуда. Смею думать, однако, что он на своем сундуке, как всегда, бороздит морские просторы и, возможно, спустя некоторое время пристанет к берегу где-нибудь на другом конце света, чтобы вновь докучать честному люду! Впрочем, если ему суждено было очутиться в сундуке Дэви Джонса[3], то я тысячу раз жалею, что он не оставил нам свой собственный.