Сакральная связь. Антология мистики

Вольферт горел нетерпением поскорее добраться до обетованной земли, но из-за прилива нельзя было воспользоваться лодкой; поэтому, решив не дожидаться, когда спадет вода, он отправился в сопровождении Сэма пешком. Пройдя четыре-пять миль, они вышли к лесу, которым тогда была покрыта почти вся восточная часть острова сразу за чарующей Цветочной долиной. Далее их путь пролегал по тропе, изрядно поросшей травой и коровяком, – видимо, по ней ходили не часто; она живописно петляла между деревьями и кустарниками почти в полумраке, поскольку свет с трудом пробивался сквозь густую растительность. Обвивавшие стволы деревьев лозы дикого винограда то и дело хлестали путников по лицу; ежевика и колючки цеплялись за одежду; медянка пугливо пересекла тропу; некоторое время впереди скакала пятнистая жаба, а из зарослей непрестанно раздавалось попискивание неугомонных дроздов. Если бы Вольферт увлекался романтическими легендами и преданиями, то, вероятно, вообразил бы, что оказался в запретной волшебной стране или что все эти существа и деревья – своего рода стражники, призванные охранять зарытые сокровища. Как бы то ни было, но девственная природа, безлюдная местность и связанные с ней невероятные истории не могли не подействовать соответствующим образом на его сознание.

Поблизости от пролива тропинка вывела путников на небольшую, окруженную деревьями лощину, походившую на древний амфитеатр. Когда-то здесь была лужайка, но теперь все заросло терновником и густой травой. На краю лужайки, прямо у реки, виднелись останки какого-то сооружения, по сути – груда мусора, в центре которой как одинокая башня торчал остов печной трубы. А рядом, в низине, разросшиеся деревья, склонив над водой свои ветви, нежно поглаживали проносящиеся мимо волны.

Вольферт был уверен, что именно этот дом неоднократно посещал Папаша Красный Колпак, и тут же припомнил рассказ Пичи Про. Близился вечер, рассеянный, приглушенный буйной растительностью свет навевал печаль, отчего к сердцу подкрадывался суеверный страх. Высоко в небе парил ястреб, оглашая лес пронзительными зловещими криками. То здесь, то там раздавался одинокий стук дятла по стволу прогнившего дерева, а однажды, сверкнув ярко-красным оперением, мимо пронесся золотоголовый трупиал[4].

Путники подошли к забору, некогда ограждавшему плодовый сад, который, теперь мало отличаясь от диких зарослей, тянулся вдоль подножия скалистой гряды. Лишь изредка кое-где еще попадались опутанные вьюнками розовые кусты или нечесаные кроны сплошь увитых лишайником одичавших персиковых и сливовых деревьев. В дальнем конце сада прямо в береговой насыпи был устроен склеп, обращенный фасадом к воде. По виду он напоминал погреб для хранения овощей. Дверь, хотя и обветшалая, выглядела довольно крепкой; похоже, ее недавно чинили. Вольферт толкнул. Раздался скрип ржавых петель, и дверь уперлась во что-то твердое, вероятно в ящик; послышалось громыхание, и по полу покатился череп. Вольферт в ужасе отпрянул, но старый негр успокоил его, объяснив, что это фамильный склеп старинного голландского рода, которому когда-то принадлежала усадьба. Громоздившиеся внутри гробы разных размеров наглядно подтверждали слова Сэма. Он знал эти места сызмальства и не сомневался, что конечная цель путешествия уже близка.