Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

Мифографы собрали описания этого региона. Тени умерших, спускаясь в Аид, минуют рощу из черных тополей на берегу Океана. У каждого припасена монета в уплату Харону за перевоз «на тот свет» через адские реки. На противоположном берегу тени мертвых встречает трехглавый пес Кербер. Из живых туда проникли только Геракл, похитивший Кербера; аргонавты Ясон и Орфей; Одиссей; Эней. Тени бродят по лугам, поросшим асфоделями. За ними находится Эреб с дворцом Аида и Персефоны. Слева от дворца — белый кипарис, отбрасывающий тень в Лету; напившись воды, души теряют память. Души прошедших инициацию пьют воду Памяти там, где отбрасывает тень белый тополь, или осина. Неподалеку у распутья трех дорог сидят Минос, Радаманф и Эак, которые судят тени умерших. Радаманф судит азиатов, Эак — европейцев, а в сложных случаях им на помощь приходит Минос. После вынесения приговора тени направляются по одной из трех дорог. Если жизнь их не отличалась ни праведностью, ни неправедностью, они отправляются назад по дороге, ведущей на асфоделевые луга. Если человек прожил жизнь неправедно, его ждет область мучений. Души праведников направляются в Элизиум. Он расположен по соседству с Гадесом, но ничего общего с ним не имеет. Это счастливая земля незаходящего солнца, где не бывает холодов; там правит Крон, постоянно звучит музыка, не прекращаются игры, танцы и пиры. Где-то здесь находятся Острова Блаженных, куда попадают только те, кто трижды испытал перевоплощение в обоих мирах. Таким пристанищем прославленных героев древности стал остров Левка на Черном море, поднятый со дна морского по просьбе Фетиды для своего безвременно погибшего сына — Ахилла-Понтарха, и куда была перенесена тень Елены Троянской, или Ифигении. Об этом подробно рассказано в главе «Ахилл-Понтарх и Ифигения. Античные и кельтские истоки двух сказок Пушкина».

Здесь был дворец ночи, дворец снов и грез, с дверями из рога и слоновой кости: из первых вылетали сны обманчивые, из вторых — вещие. По описанию Лукиана, он окружен очень высокими стенами, куда ведут ворота: внутри полно сов и летучих мышей, поток, текущий лишь ночью; храм петуху. Сны — единственные обитатели этих мест, они разного роста и вида, одни прекрасны, другие бесформенны, одни богато одеты, другие в лохмотьях. Владыка этих мест — Сон (Гипнос или Морфей). Овидий в «Метаморфозах» описывает пещеру в Киммерийской земле, где царят вечные сумерки и откуда вытекает родник забвения; там на прекрасном ложе покоится Гипнос, божество Сна, сын Ночи и брат Смерти.

Есть в стране киммериян пустая гора с каменистой

Мрачной пещерой: издавна там Сон обитает ленивый.

Феб не сияет; лишь тонкий туман, от земли поднимаясь,

Влажной стелется мглой и сумрак сомнительный светит.

Медленной струйкой Летейский ручей, по хрящу пробираясь,

Слабым, чуть слышным журчаньем сладко наводит дремоту…^[115]

По Гесиоду, на Сон и Смерть никогда не взирает Гелиос; эти слова перекликаются с Гомеровым «Киммериян печальная область… никогда не являет оку людей там лица лучезарного Гелиос»… Вероятно, эта устойчивая формула относится к области Аида: картина загробной жизни, восходящая к киммерийцам, отражала впечатления вполне конкретной местности. Старые названия не всегда подходили к новым местам обитания. Так, Стиксом («ненавистный») назвали небольшой ручеек в области Аркадия в Греции. Ахерон («поток печали»), Кокит («стенающий»), Флегетон («пылающий»), не приуроченные к конкретной местности, стали восприниматься как вымышленные имена, призванные показать неприглядность смерти.

Переселенцы уносили священную топографию с собой, приурочивая к новым местам, вплоть до Италии. А сцены загробной жизни получили дальнейшее развитие. Представление о топографии Аида с течением времени усложнялось. Подробное описание царства мертвых со всеми градациями наказаний встречаем у Вергилия в «Энеиде», Песнь VI. Она, в свою очередь, опирается на диалог «Федон» Платона и на Гомера, где уже оформилась идея искупления земных проступков и преступлений. О судьбе души повествуется в 11 песне Одиссеи, говорится и о месте для праведников — Элизии. Об островах Блаженных упоминают Гесиод и Пиндар. Греческую, или киммерийскую топографию Аида воспроизводит Вергилий, описывая, как Эней, подобно Одиссею, спускается за прорицанием, встречая пса Цербера, переплывая на ладье Харона адские реки. В Средние века эти сцены завладели воображением Данте, который, посещая загробный мир, берет в провожатые Вергилия.

Все эти картины загробного царства, расцвеченные фантазией поэтов, восходят к описанию Гомера. Цирцея отпускает Одиссея с условием, что он посетит Аид и получит там прорицание мудрого старца Тиресия о своей дальнейшей судьбе.