Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

Дальнейшее излагается в «Истории Талиезина»: волны выбросили Гвиона во владениях Гвиддно, где его сын Эльфин, отправившись рыбачить, нашел коракль с мальчиком и, увидев яркое сияние вокруг его головы, назвал его Талиезин, что значит «Сияющее чело». Позднее, когда Эльфин был заточен своим дядей-королем в его столице Гвинедд, Талиезин вызволил его, отправившись на поэтическое состязание, где загадал загадки, которые никто не мог разгадать. Традиция приписывает Талиезину знаменитую поэму «Битва деревьев». Считалось, что друиды обладают магической властью превращать деревья в воинов и отправлять их в битву. Однако, замечает Грейвс, в кельтских языках деревья означают буквы; друидические школы находились в рощах и лесах; древнейший ирландский алфавит «Бет-Луис-Нион» (береза-рябина-ясень) назван по имени трех деревьев, первые буквы которых воспроизводят буквенный ряд.

В предшествующих легендах инициация в лодке как «второе рождение» символизировалось младенческим состоянием Талиезина. Другая легенда повествует, как Талиезин, уже взрослый, оказался в море; плывя по воле волн, его лодка наконец причалила к берегам владений Гвиддно. Последний принял его как барда и наставника своего сына Эльфина и наделил его землей. Талиезин, сын Керидвен, считался самым замечательным поэтом своего времени.

Статус поэта у древних кельтов был чрезвычайно высок: это был священнослужитель и судья, его моральному авторитету подчинялись короли. Когда две армии вступали в сражение, поэты обеих сторон с высокого холма выносили суждение о сражающихся, от них зависела слава или порицание, та или иная версия битвы. Уэльское название поэта — «Дервидд», буквально «ясновидец из дубравы», непосредственно восходит к слову «друид». Соответственно, Гвидд, Го-Видд — древнее, первоначальное название неофита, того, кто проходит посвящение. Отправление юного Гвидона, героя пушкинской сказки, в бочке по морю тождественно вышеописанному испытанию в лодке Гвиона-Талиезина в кожаной лодке (вероятно, нечто вроде современной байдарки). Вообще все они относятся к испытанию водой (что, вероятно, аналогично блужданиям в лесу в «Сказке о мертвой царевне»). Бочка, кроме того, символизирует «мировое яйцо», из которого герой выйдет возрожденным. Знаменательно, что лишь на острове герой «нарекся князь Гвидон»: возможно предположить, что это не столько имя собственное, сколько титул посвященного.

Образ Древа мирового является в сказочной поэзии Пушкина трижды: это уже упомянутый дуб на острове; затем в знаменитом стихотворении, через которое поколения российских детей приобщаются к поэзии, — «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом». Древо мировое проходит через все три зоны мирозданья; его возможности образно-символически могут быть продемонстрированы через посредство зверька, который может взбираться по стволу вверх и спускаться вниз — горностая, белки, кота и т. д. Сказочный Кот — это символический зверек, который, взобравшись по Древу, может побывать во всех трех мирах: поэтому-то он — «кот ученый», знающий множество сказок и песен. И, наконец, одно из чудес, которым гордится князь Гвидон, счастливо царствующий на острове: «Ель растет перед дворцом, а под ней — хрустальный дом: белка там живет ручная, да чудесница какая! Белка песенки поет, да орешки все грызет, а орешки не простые, в них скорлупки золотые, ядра — чистый изумруд». Белка — тот же зверек, который может взбираться по дереву, — «древу мировому», попадая при этом во все три мира: поэтому она — «чудесница», живущая в «хрустальном доме» и разгрызающая золотые орехи с изумрудом внутри (образ мудрости).

Дева-Лебедь

Но кто же Царевна-Лебедь? Этот образ может быть разобран символически на нескольких уровнях. Сказка, сказочные образы, согласно исследованиям Проппа, «сохранили не только следы представлений о смерти, но и следы некогда распространенного обряда посвящения юношества до наступления половой зрелости»^[144]. В простых «возрастных» инициациях герой, пройдя ряд испытаний, получает право жениться, находит невесту. Но на высшем, мистериальном уровне, это — мистериальный брак, олицетворяемый союзом с «божественной» женщиной.

Это брак с Иштар, о котором упоминается в вавилонских сказаниях о Гильгамеше и Саргоне, это брак с «Белой богиней» кельтов, некогда означавший жертвоприношение героя, а в средние века перелившийся в культ «прекрасной дамы», недоступной возлюбленной. Так и Ахилл получает в жены обожествленных Ифигению, Елену или Медею (отметим, что каждая из них была богиней в догреческих культах). В древней Индии это — божественная Шакти, женская ипостась или «сила» бога.