Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

Нынешние же лучники, — продолжает он, — прекрасные наездники, пускающие стрелы на полном скаку, и искусство стрельбы иное: «Лук они поднимают до лба, а тетиву натягивают до правого уха, отчего стрела пускается с такой мощью, что всегда поражает того, в кого попадает, и ни щит, ни панцырь не могут отвратить ее стремительного удара»^[147]. Но эта техника стрельбы из лука привнесена в византийское войско северными варварами, составившими его ядро и ударную силу. Следовательно, можно сказать, что древние греки погрешили против истины, как минимум, дважды: мало того, что они объяснили неясное для них слово «амазонка» из греческого языка, сделав их «безгрудыми»; они еще и приписали им собственную малоэффективную технику стрельбы из лука, при которой тетива натягивается на уровне груди. Среди северных скифских народов, к которым принадлежали амазонки, грудь отнюдь не оказывалась помехой стрельбе из лука согласно способу, описанному Прокопием.

Существует иная версия, высказанная впервые французским исследователем древнейших народов и культур северного Причерноморья и Крыма Моро де Жоннесом в XIX веке. Он указывает, что слово «альма» — дева, вполне могло проникнуть сюда вместе с финикийскими мореплавателями задолго до греков. Правда, здесь возникает проблема сочетания двух корней, одного из индоиранского, другого — из семитского языкового семейства. Однако дальнейшие исследования показали, что некогда носители этих языков жили поблизости, и в их языках осталось немало заимствований. Лишь впоследствии, после распадения первоначально единой культурно-языковой общности и долгого раздельного проживания, сформировались раздельные грамматики и различия стали весьма глубокими. Но с тех пор как наука предположила, что предки финикийцев, халдеев, евреев и арабов некогда проживали в близком соседстве с предками эллинов, латинян, кельтов и скандинавов, нет ничего удивительного в том, что значительное число терминов и обозначений перешло из одного языка в другой или было первоначально заимствовано из праязыка. В книге Олава Рудбека «Атлантика» содержится немало примеров любопытных совпадений между семитскими и североевропейскими языками. Слово «Альма» в пуническом языке означало «дева»; видимо, оно перешло к скифам и пелазгам и сохранено ими по причине его сакрального значения, полагает Моро де Жоннес^[148]. Добавим, что «альма» в значении «благая», божественная, сохранилось как эпитет в латыни — «альма матер», «Альма Венус». Действительно, это название сохранилось в нескольких местах в Крыму — это Алма-Кермен, река Альма, долина Алмалык и пр.; в других же оно было заменено переводом «девы» на греческий — Партенит, Партениум и т. д. На утесах и вершинах Тавриды находились святилища, посвященные Лунной богине, которой служили жрицы-девственницы.

Дюбуа де Монпере, желая пролить свет на вопрос — где именно помещали Криуметопон — Бараний лоб — древние, дает разбор скупых фрагментов текста о побережье Крыма между Феодосией и портом Символов — Балаклавой. Античной географии, подчеркивает он, были известны здесь лишь две горы и два города — Афинеон и гора Трапезус, Ламбада (Ламбат) и гора Криуметопон. Он обращается к тексту Скимна Хиосского, писавшего за столетие до н. э., и к тексту Арриана, писавшего через 100 лет н. э. Первый упоминает город Лампады (селения Биюк и Кучук-Ламбат). Арриан употребляет это название в следующем тексте: «От пустынного порта Тавроскифов до Альмитис Таврического — 600 стадий, и от Лампас до порта Символов 520 стадий». Отсюда видно, заключает Дюбуа, что эти два места, Альмитис и Лампас либо составляют одно, либо расположены достаточно близко, поскольку одно название употребляется вместо другого»^[149]. По-видимому, продолжает он, Аю-Даг или Медведь-гора, или Биюк Кастель и есть «Бараний лоб или Криуметопон древних, и что этот мыс и есть место действия рассказов Геродота и Скимна об Ифигении; именно сюда прибыла она после жертвоприношения в Авлиде.

Так Альмитис Таврический, упомянутый Аррианом — вероятно, местное название Святилища, которое греки назвали Партенит, то есть Девичий. Это подтверждает высказанное выше предположение о том, что его догреческое, местное название, подчеркнутое эпитетом «Таврический» восходит к слову Альма — Дева. Тогда и крепость Алма-Кермен в устье реки Альмы обретет смысл — не «крепость-яблоко» или «река-яблоко», а Девичья крепость, которых мы уже насчитали немало в этом краю. Рискнем высказать и еще одно предположение. Выше упомянуто, что селение Лампады и Альмитис, возможно, составляют одно. Выводя смысл слова Лампас, Лампада из греческого, обычно связывают это с факелом или маяком. Но если здесь жили тавры и скифотавры, то и название это бессмысленно выводить из греческого. Вот как звучало оно у арабского географа XII столетия Эдризи: Лебеда, urbs Lebedah. В свете всего, что уже было сказано выше о Деве и о Лебеде, соседство этих двух названий дает словосочетание, о котором, наверное, проницательный читатель уже догадался — Дева-Лебедь!