Саквояж с мотыльками. Истории о призраках

Родился Лори. Белинда опять вышла на работу, теперь она преподавала рисование неполный день. У Ферн обнаружились проблемы с кишечником: девочка нуждалась в специальной диете. Соланж отошла на второй план, и письма становились все более редкими.

Супруги молча стояли в дверях передней комнаты. Белинда задернула занавески. Включила свет.

– Ну, так еще куда ни шло, – заметил Норман. – Надо только вкрутить лампочку поярче.

– И диван выкинуть, тогда комната сразу станет просторнее.

– И бюро тоже. Не понимаю, почему мы за него цеплялись.

Они осмотрели туалет на первом этаже. Норман простукал стены, вышел, снова зашел и сделал вывод:

– А знаешь, все устроить будет гораздо проще, чем кажется.

Он принялся активно жестикулировать. Вот здесь снести перегородку. Увеличить площадь. Перенести эту трубу. Новый пол. Сантехника.

– Душ поместится без проблем.

– Душ?

– Ванну сюда нипочем не втиснуть.

На все ушло три месяца и гораздо больше денег, чем они рассчитывали, однако результат того стоил. Дети прыгали на новой диван-кровати и то включали, то выключали электрический камин, пока их не выгнали из передней комнаты. Кремовые стены, дымчато-розовые занавески, ковер более темного оттенка розового, серые подушки и покрывало. Новый телевизор. Чайник на подставке. Телефон. Ванная с душем прямо напротив. В последнюю минуту Белинда поставила микроволновку на специальную полку, под которой за занавеской располагался посудный шкафчик. Ирвины оглядели комнату и остались довольны.

Теперь можно приглашать Соланж.

– Езжай к ней, – велела Белинда. – Письмом про такое не сообщают, а по телефону – тем более.

– Я?

– Она же не моя мачеха.

Дорога заняла три с половиной часа. С тех пор как Норман навещал отца в последний раз, машин на шоссе прибавилось раза в два. Неужели он настолько давно здесь не ездил? Похоже, что да. Зато у Нормана было время, чтобы обдумать план и поразмыслить над тем, как Соланж впишется… Куда? Уж точно не в их семью, одним домом Ирвины с ней жить не будут. Норман предложит Соланж шанс жить своей жизнью, самостоятельной и независимой, но под их с Белиндой опекой. Да, то, что надо. И все-таки чем ближе Норман подъезжал к отцовскому дому, тем больше неприятных случаев всплывало в памяти: злые слова Соланж, ее способность испортить даже самый радостный день, истолковать добрые намерения как дурные. Вот почему Норман сюда не возвращался. Многие знакомые ему здания снесли, на их месте построили новые, а сохранившуюся часть города теперь рассекала асфальтовая река кольцевой дороги. Но дом не изменился. Рамы нуждались в замене, дверь – в починке, калитка – в покраске. На крыльце ощущался застарелый запах мусора.

А вот Соланж сильно переменилась. Постарела. Белые волосы поредели так, что стало видно розовую кожу головы, по цвету напоминавшую сырую свиную ногу. Соланж опиралась на две палки.

– А-а, Норман! Как же я тебе рада! Молодец, что приехал! Каждый день вас всех вспоминаю. Соскучилась – сил нет! Так хочется детей повидать!

Куда только подевалась прежняя Соланж? Старость, одиночество, болезни – видимо, все это пообломало ее, сгладило острые углы. Норман ночевал в своей детской спальне. Постелил себе сам – Соланж такая задача была не под силу. Он не решился спросить, как же она меняет постельное белье на собственной кровати.

Норман привез с собой бараньи отбивные, лимонный пирог и овощи в термопакете. Когда он готовил ужин, обратил внимание, что конфорки облеплены почерневшим жиром, густым, как деготь. Стоило включить плиту, как сразу повалил едкий дым. Пришлось открыть дверь и оба окна. Норман захватил бутылку красного вина, но Соланж сказала, что ее желудок с алкоголем больше не справляется. Отмыв вилки и ножи от затвердевших объедков, Норман накрыл на стол.

В ушах звучало обращение пастора Льюиса. Да, голодной, нищей и бездомной Соланж не назовешь, но она стара, больна и одинока. Обычные бытовые мелочи для нее неразрешимые проблемы. У Нормана в горле встал плотный, болезненный ком горького раскаяния.

Когда он сказал об этом Соланж, та прослезилась. Тут Норман понял, что до этого дня ни разу не видел ее плачущей.

– Ответил Господь на мои молитвы, Норман, – произнесла она.

Соланж хотела ехать немедленно, прямо сейчас, и порывалась собирать вещи. Норман с трудом ее отговорил. Было решено, что пока Соланж просто запрет дом и переберется к Ирвинам. Если через полгода она будет всем довольна, Норман снова приедет сюда и выставит дом на продажу. «Конечно, деньги достанутся тебе, Белинде и детям. Отблагодарю вас за то, что приняли меня. Благослови вас Господь!» Однако Норман заявил, что денег они не возьмут.

– Правильно мы решили, – сказал он Белинде.

Ирвины гордились собой.

Соланж заявила, что заранее комнату смотреть не будет: уверена, что та прекрасная. Именно то, о чем она мечтала. Но, увидев, где ей предстоит жить, слегка опешила.

– Как бы поделикатнее обсудить с ней… правила совместного проживания? – спросила Белинда.