Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Священной войне был положен конец. Закончилось пять лет противостояния. До великой победы при Хаттине в июле 1187 г. в мусульманских руках не было ни дюйма территории Палестины к западу от Иордана. После заключения мирного договора в Рамле в сентябре 1192 г. все земли уже были мусульманскими, за исключением узкой полосы прибрежной земли от Тира до Яффы. У Саладина не было причины стыдиться заключенного договора. Действительно, франки смогли удержать под своей властью большинство завоеванных крестоносцами земель, но заплаченная за это цена не соответствовала затраченным усилиям. По призыву папы римского весь христианский мир взялся за оружие. Сам император (Фридрих I Барбаросса), короли Англии, Франции и Сицилии, Леопольд Австрийский, герцог Бургундский, граф Фландрский, сотни известных баронов и рыцарей всех народов присоединились к королю Иерусалима и другим правителям Палестины и неукротимым братьям-храмовникам и госпитальерам во имя восстановления исчезнувшего королевства Иерусалимского и возвращения Священного города. Теперь император был мертв; короли ушли; многие из их благородных последователей были погребены в Святой земле. Однако Иерусалим продолжал оставаться городом Саладина, а иерусалимский только по титулу король правил на небольшой территории в Акре.

Вся сила христианства, сосредоточенная в Третьем крестовом походе, нисколько не поколебала могущество Саладина. Его воины могли ворчать и жаловаться на долгие месяцы тяжелой и опасной службы, которая тянулась год за годом, но они всегда откликались на призывы султана прийти и пожертвовать своими жизнями ради его дела. Его вассалы на далеких берегах Тигра могли быть недовольны его требованиями, но они обязательно приводили своих воинов под его знамена. В последней большой битве под Арсуфом именно отряды из Мосула прославились своей храбростью. Во время трудных кампаний Саладин мог всегда рассчитывать на поддержку мобилизованных воинов из Египта и Месопотамии, а также из Северной и Центральной Сирии. Курды, турки, арабы и египтяне – все они были мусульманами на его службе. Несмотря на существовавшие между ними национальные, племенные и культурные различия, султану удалось создать армию как единое целое, хотя не всегда все проходило гладко и без осложнений. Но несмотря на поражение под Яффой, осенью 1192 г. это все еще была единая, беспрекословно подчинявшаяся Саладину армия, во всем похожая на ту, которая впервые вступила на «тропу войны во имя Аллаха» в 1187 г. Ни одна провинция не откололась, не восстал ни один вассал, ни один полководец, хотя призывов к терпению и верности было достаточно для испытания и самой крепкой веры и силы титанов. Краткое отступничество молодых правителей в Месопотамии, ставшее исключением, которое, правда, было быстро прощено, только подчеркивало убедительное влияние Саладина на его подданных. Когда тяжелейшие испытания пяти лет войны закончились, султан продолжал бессменно править на огромной территории от гор Курдистана до Ливийской пустыни; и далеко за пределами этих границ царь Грузии, католикос Армении, султан Коньи (Иконийского (Румского) султаната) и император (Восточной Римской империи) в Константинополе стремились стать его друзьями и союзниками.

Таким союзникам он ничего не был должен; они пришли не помогать, но принести свои поздравления. Борьбу Саладин вел в одиночестве. За исключением того случая, когда, наконец, на помощь в войне пришел его брат, невозможно указать ни одного полководца либо советника, который оказал бы на султана какое-либо влияние, или тот попал бы под его воздействие. Военный совет, несомненно, руководил его военными операциями и иногда предлагал более рациональное решение, как то было под Тиром и Акрой, но в этом совете невозможно выделить какой-то один решающий голос, перевешивающий все остальные, который мог бы повлиять на точку зрения султана. Брат, сыновья, племянники, старые боевые товарищи, новые вассалы, проницательный кади, осторожный секретарь, фанатичный проповедник – все они имели свой голос в общем решении, и были верными помощниками своему господину по мере своих способностей, но ни один из них ни на минуту не забывал, кто был их Господином. В это бурное, полное трудов, критическое время одна воля была над всеми – воля и ум Саладина.