Саладин

Салах ад-Дин решил воспользоваться этим ослаблением франков и совершил несколько рейдов на море, в результате чего было захвачено несколько кораблей с их экипажами. На одном из судов было найдено богатое, расшитое жемчугом мужское платье, бывшее, как решили мусульмане, парадной одеждой самого германского короля.

13 февраля, воспользовавшись непогодой и бездействием противника, Салах ад-Дин сумел, наконец, осуществить свое давнее намерение и частично заменить измотанный за последние месяцы гарнизон свежими силами. Новым начальником гарнизона был назначен Али аль-Маштуб Сейф ад-Дин— старый, опытный военачальник, который после смерти Ширкуха пытался на совете эмиров претендовать на пост визиря Египта, но затем признал власть Салах ад-Дина. Следуя приказанию султана, каждый воин, направлявшийся в Акко по новому коридору, должен был взять с собой запасы на целый год.

* * *

Активные боевые действия между сторонами, видимо, возобновились лишь ранней весной 1191 года.

Правитель Хомса Ширкух Асад ад-Дин, внук дяди и учителя султана Ширкуха Асад ад-Дина, совершил рейд к стенам расположенного неподалеку Триполи и угнал выведенных на пастбища 400 лошадей и сотню коров и быков, что было существенной потерей для ведущего полуголодное существование города.

29 марта защитники Акко совершили первую со времени обновления гарнизона вылазку за ее стены. Она оказалась удачной: франкам был нанесен существенный урон, и к тому же в ходе вылазки было захвачено в плен больше десяти женщин — мусульмане в буквальном смысле слова угоняли их, как скот.

В ответ 1 апреля крестоносцы напали на авангард лагеря Салах ад-Дина. Завязалось нешуточное сражение, в котором военное счастье опять было на стороне мусульман: они потеряли всего одного человека, в то время как потери крестоносцев были куда большими.

Через четыре дня Салах ад-Дин решил устроить ответную засаду, прибегнув к своей излюбленной, можно сказать, набившей оскомину тактике. Во главе большого отряда вместе с Таки ад-Дином и несколькими младшими сыновьями (которым он, видимо, решил дать попробовать вкус боя) Салах ад-Дин укрылся за холмом, а вперед выслал конницу, чтобы та выманила противника на равнину. Но нужно было уж слишком не уважать франков, чтобы думать, что они вновь наступят на те же грабли — те решили не покидать лагеря.

Но в тот день, 5 апреля, произошло два других, весьма показательных события.

Началось все с того, что в ставку султана доставили 45 пленников, захваченных под Бейрутом. Среди них был глубокий старик с беззубым ртом, с трудом передвигавший ноги. Салах ад-Дин спросил пленника через переводчика, что привело его сюда, так далеко от его дома. Старый христианин ответил, что на склоне лет он покинул родину, чтобы осуществить свою заветную мечту — помолиться в храме Гроба Господня.

Было бы, наверное, очень красиво, если бы Салах ад-Дин, растрогавшись, сделал поистине царский жест — велел бы проводить этого старца до Иерусалима и дать ему преклонить колена в этом храме. Но воздавая дань благородству Салах ад-Дина, не стоит его и переоценивать. Он и в самом деле был тронут силой религиозного чувства этого человека и потому приказал… выдать ему лошадь, чтобы тот смог добраться до лагеря крестоносцев.

Сразу же после этого младшие сыновья султана попросили разрешить им лично отсечь головы другим пленникам, но Салах ад-Дин запретил им это. На недоумение Баха ад-Дина, через которого они передали эту просьбу, Салах ад-Дин ответил: «Нельзя, чтобы они с младых ногтей привыкали проливать кровь и смеяться при этом, ибо они пока еще не познали разницу между мусульманином и неверным».

Эти строки писались в 2015 году — когда организация «Исламское государство» едва ли не ежедневно казнила своих пленников путем обезглавливания, нередко привлекая к этой казни подростков, подчас еще детей. Было бы неплохо, если бы боевикам ИГ при этих казнях кто-нибудь напомнил слова Салах ад-Дина — ведь он является их кумиром, а одной из программных целей ИГ провозглашается восстановление его халифата. Салах ад-Дин, безусловно, выступает в вышеописанной сцене как гуманист, но обратите внимание, как он мотивирует свой отказ — нежеланием приучать своих сыновей к излишней жестокости, но не к жестокости вообще; его позиция, отражающая его мировоззрение и мироощущение, как всегда, «погранична».

Из самой же этой сцены следует, что отсечение голов «неверным» в его время было обычной практикой. Салах ад-Дин, как уже рассказывалось, не раз прибегал к этому виду казни, но при этом, правда, неизвестно ни одного случая, когда он казнил бы совершенно невинного человека.

Отсечение головы «неверным» на самом деле во все времена считалось в исламе едва ли не доблестью, и начало это было положено еще основателем этой религии пророком Мухаммедом, когда он отсек головы шестистам евреям (по другим данным, было 900 жертв), отказавшимся признать его «истинным и последним пророком».