Саладин

Так что вопрос о том, были ли милосердие и благородство Салах ад-Дина прямым следствием того, что он являлся истовым, «настоящим» мусульманином, или, наоборот, свойственные ему от природы сострадание и милосердие проявлялись вопреки догмам исповедуемой им религии, остается открытым.

Не дает однозначного ответа на него и произошедшая в те дни под Акко знаменитая «история о младенце», которую Баха ад-Дин приводит в своей книге дважды в качестве доказательства особого мягкосердечия Салах ад-Дина:

«В войске мусульман было несколько лазутчиков, в задачу которых входило похищение людей из лагеря противника. Во время одной из ночных вылазок они захватили трехмесячного младенца и принесли его в шатер султана, так как существовало правило, по которому они обязаны были доставлять все взятое у врага к повелителю, и тот своей властью отдавал это в их руки.

Мать ребенка, обнаружив его исчезновение, всю ночь провела в рыданиях и стенаниях, повсюду ища помощи. Когда франкские командиры узнали о случившемся, они сказали этой женщине: «Султан очень сострадателен; мы позволим тебе покинуть лагерь и отправиться к нему, чтобы попросить вернуть твоего ребенка; он обязательно отдаст его тебе». После этого она вышла из неприятельского лагеря, направилась к (мусульманскому) авангарду и рассказала свою историю. Мусульмане доставили ее к султану, который в это время сидел в седле, сопровождаемый свитой, в число которой входил и я. Женщина распростерлась на земле перед султаном и стала плакать и стонать. Узнав о причине ее горя, султан был растроган до слез и велел принести ребенка. Когда ему сообщили, что ребенка продали на базаре, он приказал возместить покупателю его стоимость и забрать дитя. Он оставался на месте до тех пор, пока ребенка не принесли и не отдали несчастной матери, которая, заливаясь слезами, прижала его к своей груди. Это было столь трогательное зрелище, что все присутствовавшие расчувствовались до слез. По приказу султана женщину и ее дитя посадили на кобылу и доставили во вражеский лагерь. Вот еще один пример нежности, которая была характерна для султана в отношении ко всему роду человеческому. Великий Аллах, сотворивший его милостивым, даруй ему щедрую долю Твоего милосердия и Твоего величия и любви к людям! Даже его враги свидетельствовали о его доброте и мягкосердечии, о чем говорят нижеследующие поэтические строки:

За доброту его и враг восславил,

Со справедливостью он всеми правил»

(Ч. 2. Гл. 99. С. 260).

* * *

С середины весны события вновь стали развиваться по уже знакомому сценарию. Как только обсохли дороги и возобновилось нормальное судоходство, к Салах ад-Дину по суше, а к крестоносцам по морю стало подтягиваться подкрепление. Как следствие, обе армии значительно усилились и теперь жили в предвкушении новых схваток.

20 апреля 1191 года в стан крестоносцев, наконец, прибыл французский король Филипп II Август (1165–1233). Его армия разместилась на шести кораблях, груженных вдобавок лошадьми и провизией. Вслед за Филиппом Августом со своими воинами прибыл Филипп I Эльзасский, граф Фландрии, слывший бесстрашным и умным воином. Понятно, что появление двух Филиппов вызвало ликование в стане крестоносцев, почувствовавших, что теперь у них вполне достаточно сил для решительного штурма Акко.

Кроме того, франки со дня на день ждали прибытия флота во главе с королем Ричардом I Английским, не без оснований считая, что после этого падение Акко станет неизбежным. Но Ричард задержался на Кипре, а вот пять его транспортных судов, шедших к Акко с продовольствием, машинами и другими грузами, были перехвачены флотом Салах ад-Дина в районе Бейрута. Все находившиеся на них мужчины и женщины, разумеется, были взяты в плен.

Решив не дожидаться Ричарда, франки к 30 мая закончили установку семи баллист и возобновили каменные обстрелы города. Салах ад-Дин понял, что если он хочет помешать штурму, то ему следует снова приблизить свой лагерь к лагерю врага и заставить его думать о защите тыла. Он вновь лично провел рекогносцировку местности, с высоты одного из холмов осмотрел все оборонительные сооружения противника и отдал приказ поменять диспозицию.

Это было тем более кстати, что 4 июня франки и в самом деле пошли на штурм. Салах ад-Дин вновь направил отряд конницы к траншеям крестоносцев с обычным трюком на выманивание, но те, отбив атаку, одновременно продолжили штурм. Тогда Салах ад-Дин лично повел армию на позиции противника, навязав ему рукопашный бой и угрожая прорваться в его лагерь. Это сработало: франки прекратили штурм и переключились на оборону. Но приближалось время полуденной молитвы, и Салах ад-Дин приказал отступить, чтобы дать войску возможность совершить намаз.