Салфур: Тайны Запретного Леса

Бран и Девин заметили, как на них оборачиваются десятки ярких, светящихся, как бриллианты в темноте, глаз.

— Как только я увидела его у себя в покоях, то сразу поняла: он предназначен мне самой Королевой леса, — продолжала принцесса. — А я смиренна пред нею и не смею отвергать ее божественного дара.

Замолчав, она обернулась и уставилась на Брана так, словно знала его сотни лет, словно несла внутри себя такое большое и безгрешное чувство, что даже самим ангелам, живущим далеко на самых ярких звездах, не снилась такая любовь, которую она держит взаперти своего пленительного нагого тела.

— О, Бран, если она говорит обо мне, то я прямо сейчас умру от счастья на этом самом месте! — воскликнул Девин и уже хотел кинуться в объятия чудесной русалки, но Лотта, появившаяся тут как тут, схватила его обеими руками и прижала к своей полной оголенной груди с торчащими кверху нежно-розовыми сосками.

Как только принцесса запела, ей стали вторить все русалки. Ветер, крепчая с каждой секундой, поддерживал стройный хоровод нежных девичьих голосов, и Бран, буквально задохнувшись от счастья и вселенской любви, что перекрыла ему дыхание, медленно зашагал к манившей его Элле.

Шаг за шагом все стало на свои места: он тут, и он нужен. Нужен не кому-то абстрактному лишь из-за мнимой причастности к виду, роду и клану, нет. Он нужен лишь оттого, что любим. Любим всеми этими девушками разом, любим самой принцессой. Приблизившись к ней, он жадно впился взглядом светло-серых глаз в ее прекрасное тело, сковал ее в своих объятиях, прижал к себе, чтобы никогда более не отпускать.

А песнь продолжала расти, подобно цветку. Сначала появился сочный стебель, а после, когда Элла поддалась, выгнув спину, когда опустила пушистые желтые ресницы и жадно впилась в губы юноши, распустился и сам бутон.

Глава 17

Держа руку Арин в своих ладонях, Ниса почувствовала что-то неладное и решила вернуться в центр поселения, дабы убедиться, что все в порядке. Сердце ее напряженно застучало, а ресницы запорхали над округлившимися ярко-зелеными глазами, когда, вернувшись к огромному костру, раскинувшемуся до самых небес, она увидела то, что повергло ее в абсолютное ошеломление. Бран стоял прямо в центре, а желтоволосая русалка игриво гуляла по его вспотевшему телу своими тонкими руками, страстно целуя его в губы, шею и мочки ушей. Она забавлялась этим, забавлялась своей красотой, громкой песнью раскачивающихся на месте нагих русалок и тем, что Ниса стала свидетелем всей этой бесстыдной картины. Сощурив свои раскосые глаза, девица продолжала придаваться сладким утехам, нисколько не опечаливаясь тем, что ее обнаружили в бесстыдном упоении. Когда Бран отстранился от ее ярко-оранжевых губ и песня лесных нимф стихла, принцесса сразу же спросила:

— Бран, тебе знакомы эти девушки? — она указала рукой на Нису и Арин, стоявших чуть поодаль у костра.

Черноволосый юноша обернулся и, растерянно взглянув на своих подруг, ответил:

— Да, но я не припомню, кто они такие.

Русалка изобразила испуганное выражение на своем миловидном лице, а затем жалобно произнесла:

— Конечно, ты помнишь, милый. Именно они хотели убить меня, пока ты спал. А сейчас пришли закончить начатое, — Элла крепко сжала ладонь Брана в своих тонких руках, будто страшась того, что девочки, обернувшись страшными монстрами, незамедлительно набросятся на них.

Ниса вздрогнула. Теперь она осознала, откуда в ее душе чувствовалась странная неприязнь к русалкам. Они были совершенно не теми добродушными существами, за которых пытались себя выдавать. У них изначально был план, в котором не было места Нисе и Арин.

— Бран! Очнись! Они околдовали тебя! Околдовали Девина! Все это лишь их коварная игра! — воскликнула Ниса, пытаясь достучаться до затуманенного разума юноши, но все было тщетно.

Тот лишь смотрел по сторонам, не зная, как ему следует поступить. И когда принцесса заметила его нерешительность, то тут же вновь страстно поцеловала его и взмолилась, чтобы он поверил ей. Ведь только она, Элла, любила его всей своей душой, любила по-настоящему, так, как никогда и никто не любил его прежде. И Бран верил каждому ее слову, как верит маленький ребенок своей матери.

Девочек немедля схватили. Как они не пытались увернуться и выпутаться из сильных рук русалок, им это не удалось.

— Принцесса, что прикажете делать с ними? — обратились к Элле сестры, в числе которых были синеволосая Петра и Лотта, удерживающая рядом с собой Девина.

Элла отошла от Брана на пару шагов, а затем, наклонившись к русалкам, прошептала:

— Уведите их в темницу, а когда взойдет полная луна и мы сможем совершить обряд, отдадим этих мерзавок троллям.

Лотта попросила Девина оставить их для личной беседы, и тот, не смея ослушаться, отошел от русалок настолько, чтобы не слышать их тихих разговоров.

— Вы уверены, принцесса? Все-таки это довольно жестоко. Вы же знаете, что почти все их жены, что родом из нашей Лагуны, погибли от нестерпимой боли в родах, — с жалостью в голосе спросила Лотта, прислонив ладонь к губам.