Салка Валка

Но на следующее утро, как раз в то время, когда пробуждались от сна вожди демократии, обнаружилось нечто неожиданное: на сушильной площадке и в промывочном цехе работа была в полном разгаре. Рано утром пять или шесть женщин заняли свои рабочие места, другие, увидев, что началась работа, присоединились. Они старательно чистили рыбу, как будто ничего не произошло, и с таким усердием вспарывали брюхо трески, что вскоре уже не одна тысяча голов лежала под лучами утреннего солнца.

Из поселка исчез новый подрядчик Катринус Эйрикссон. Говорили, что где бы ни появлялся этот прославленный борец за независимость, там всюду побеждали «красные». Но кто же заменил его? Не кто иной, как Салка Валка. Сальвор Вальгердур Йоунсдоттир стала подрядчиком у Йохана Богесена. Она расхаживала с блокнотом в руке и с огрызком карандаша за ухом. Накануне вечером она обошла многие дома и убедила женщин нарушить солидарность рабочих. Больше того, четыре лодки вышли на лов сельди. Свой улов они доставили в Силисфьорд, где в достатке имелись и тара, и соль. На лов отправились не только члены союза рыбаков, среди них оказались и члены союза рабочих. Ночью, когда закончились танцы, забастовщики были взяты врасплох и согласились с расценками союза рыбаков. Сам Йохан Богесен отправился в одной из лодок. Он поспешил в восточные фьорды скупать рыбу.

Штрейкбрехерство причинило большое огорчение тем, кто остался непоколебим, и главным образом потому, что они не имели возможности сделать то же самое. Арнальдур метался, как бешеный, когда утром узнал о случившемся. Но освежив себя холодной соленой водой, утихомирился. Салка Валка была рада его поражению. Она подозревала, что эту ночь Арнальдур провел с Гуйей, дочерью Бейнтейна из Крука, этой маленькой глупой девчонкой, едва достигшей конфирмационного возраста.

Позже приступили к работе самые надежные «красные» Арнальдура, и притом по старым расценкам. В один прекрасный день Арнальдур исчез, и никто не знал, куда он девался. В поселке не осталось ничего от большевизма, разве только запали в память несколько призывов, не вызывавших в душе иных чувств, кроме досады, точно пустые бутылки, из которых выпили весь напиток. Вновь открылась лавка, и люди снова получили возможность залезать в долги.

Как-то утром у дверей рыбного склада появился Бейнтейн на костыле. Он попросил дать ему какую-нибудь работу.

— Что это значит? — спросила Салка Валка. — Ты на одной ноге?

— Да.

— Как ты выглядишь! Выпил небось?

— Могу я получить какую-нибудь работу? — спросил он.

— Ты тоже решил стать штрейкбрехером? А мы-то думали, что ты метишь в диктаторы здесь, в местечке.

Бейнтейн посмотрел на девушку беспомощно и печально, уголки рта у него опустились, как у ребенка, он лишь потупил взор и ничего не ответил. Девушка почувствовала угрызения совести. Зачем она говорит таким тоном с этим бедным человеком, отцом десяти детей, даже если правда, что Арнальдур Бьернссон проводил ночи с его дочерью?

— Ладно, я поговорю с управляющим. Было бы хорошо, если бы тебе вновь привинтили протез.

— Спасибо тебе, — сказал он.

Несмотря ни на что, во всем его облике и выражении лица было что-то такое, что выдавало в нем мыслящее существо, только задавленное бедностью, болезнью и всякими напастями. Его смирение было очень трогательно.

Немного позже, когда ему вернули протез и он приступил к работе, помогая старым женщинам промывать рыбу, он опять ожил и стал разговорчив. Он говорил, что во всем местечке только один человек достоин уважения и этот человек — Йохан Богесен. Он признавался, что одно время возлагал надежды на большевизм, видел в нем здравый смысл и верил, что с его помощью сможет улучшить свое существование. Но когда столкнешься поближе с такими людьми, как Арнальдур Бьернссон, и узнаешь их, то поневоле изменишь свое мнение. Он заявил, что большевики только и знают, что болтать, и попадись теперь ему под руку Арнальдур Бьернссон, он, не задумываясь, расправится с ним.

— Вы думаете, он оставил моих детей в покое? — спрашивал он.

Вскоре после этого в «Вечерней газете» на Юге появилось следующее сообщение:

«Внимание! Появившееся в газетах заявление о том, что протез, полученный мною прошлой зимой из Германии, был якобы откручен по политическим соображениям, не соответствует действительности. Просто возникло небольшое недоразумение по поводу того, кто должен оплатить этот протез. Сейчас это недоразумение полностью улажено. Вышеуказанный протез вызвался оплатить не кто иной, как Йохан Богесен. За это, как и за многие другие его благодеяния, в том числе и за его помощь, оказанную прошлой зимой мне и моей семье, когда умерла моя любимая жена, оставив мне десять душ несовершеннолетних детей, я приношу ему благодарность. Я молю всемогущего господа бога вознаградить его по заслугам, как я уже однажды просил в газете. А то, что я одно время был неверующим, не имеет никакого отношения к делу.

Крук, Бейнтейн Йоунссон».

В местечко прибыл норвежский пароход, чтобы забрать рыбу. Это было в сентябре.