Салтыков (Щедрин)

Ну а сам сын продолжал тянуть свою служебную лямку, расставшись с очередной надеждой – перебраться в Оренбург (хотя слухи о его переводе, по обыкновению, ходили по Вятке ещё несколько месяцев), как терял он надежду вырваться из Вятки в родные края. Более того, хотя перед своим отъездом в Оренбург Середа отправил министру внутренних дел Перовскому представление о снятии с Салтыкова полицейского надзора, Перовский, которому, возможно, стала надоедать кутерьма с нашим героем, решил перестраховаться. Представление было перенаправлено военному министру князю Чернышёву, раздувшему дело 1848 года, а тот, как и прежде, вновь в ходатайстве отказал.

Несколько месяцев – с мая до конца июля 1851 года – в губернии шла перемена начальства. Не только Середа, но, как уже говорилось, и вице-губернатор Костливцов получил новое назначение – в Пермь. Его место занял статский советник Аполлон Петрович Болтин, до того бывший в Томске председателем губернского правления. Он приехал в Вятку 12 мая, а с 16 мая стал исполнять обязанности гражданского губернатора до приезда нового, приняв дела у предыдущего заместителя. Таковым после отъезда Середы был председатель Вятской казённой палаты действительный статский советник Владимир Александрович Тиньков, чиновник, явно не чуждый сомнительных финансовых операций, о чём хорошо знали в губернии, в том числе и Салтыков.

А новым вятским гражданским губернатором стал действительный статский советник, 55-летний Николай Николаевич Семёнов (дядя и воспитатель впоследствии знаменитого путешественника Петра Семёнова-Тян-Шанского). Это была личность не менее интересная, чем Середа. Кое-где в современных статьях его повышают в чине до действительного тайного советника, но это не так, хотя у Семёнова были серьёзные заслуги перед Отечеством и российским просвещением. Он много лет исправлял должность директора Рязанской губернской мужской гимназии и одновременно директора народных училищ Рязанской губернии и вывел гимназию в число лучших в России. Будучи книголюбом и галломаном, Семёнов был не чужд изящной словесности. У него уже были заслуги перед русской литературой – как директор гимназии он поддержал и благословил на творческую стезю учившегося у него Якова Полонского. В Вятку он приехал с должности вице-губернатора Минской губернии.

Но ещё до появления Семёнова Салтыков успел подпортить отношения с Болтиным. Аполлон Петрович на месте губернатора, ощущая своё положение временщика, решил, судя по всему, покомандовать чиновниками, обеспечивая себе на дальнейшее репутацию строгого начальника. Салтыкову это не могло понравиться: о «различных неудовольствиях с вице-губернатором» он не раз упоминает в письмах второй половины 1851 года. Хотя новый вице-губернатор был вполне обаятельным, образованным человеком, увлекался музыкой, любил играть в любительских спектаклях и, вероятно, дело было не только в его придирках, но и в самом характере Салтыкова, который, имея безупречную служебную репутацию и прижившись в Вятке при благоволившем ему Середе, совершенно не воспринимал новую метлу, к тому же на время.

Зато отношения Салтыкова с Семёновым вполне сложились («Губернаторша ко мне очень ласкова, губернатор тоже», – замечает он в письме брату Дмитрию в марте 1852 года, поздравляя его с прошедшим днём рождения и наступающим праздником Пасхи). Хотя не обходилось и без служебных сложностей. 10 ноября того же года Семёнов отправил Салтыкова в заштатный город Кай. Здесь, в Трушниковской волости Слободского уезда возникли волнения государственных крестьян, вызванные запутывавшейся в течение многих лет проблемой «починок» – то есть участков, расчищенных от казённого леса и превращённых в сенокосы. Держатель оброка на этих участках, кайский городской голова Иван Дмитриевич Гуднин, узнав, что крестьяне Путейского и Нелысовского сельских обществ скосили всю траву на «починках», решил добиться от них оброка во что бы то ни стало, для чего на следующий день после праздника Покрова, 2 октября послал в волость станового пристава с требованием вернуть сено. Через сутки появился и сам, в сопровождении сорока подвод для вывоза сена.

Не тут-то было – возмущённые несправедливостью, как они её понимали, они силой прогнали возчиков с их транспортом, а испуганного Гуднина, спрятавшегося в сарай, выволокли оттуда, избили и отвели в свою деревню. Здесь они потребовали от Гуднина подписку о том, что он не только никогда не будет требовать с них оброк, но и не будет больше брать в аренду никаких земельных угодий. Испуганный Гуднин бумагу подписал. Крестьяне, которых было более сотни, вдохновлённые успехом, решили, что, кроме «починок», надо добиться прав на всю Камскую статью. Об этом они заявили приехавшим чиновникам земского суда, прибавив: «Лучше погибнем со своими семействами, чем дадим пользоваться оброчной статьёй мещанину».