Салтыков (Щедрин)

Удивительное качество писателя, исходя из нового, злободневного, вдруг проговорить вопрос так, что ответ тянет отыскивать в вечном. Допустим, мошенническая система торговли станет невозможной на новых «путях сообщения», но обеднеет ли «сословие, в руках которого находится в настоящее время вся торговля»? Надо ли помочь ему? Или это мобильное сословие и без нашей помощи «согласит это»?

В отличие от Праздношатающегося, неторопливо осваивающего «чугунку», Салтыков понимал, что ему, коль он остаётся на службе, ограничиться риторическими парадоксами не удастся.

* * *

Приехав в Петербург, в течение февраля 1856 года Салтыков уладил свои служебные дела. По его просьбе он был причислен к Министерству внутренних дел – с оставлением, «по домашним обстоятельствам», в столице. Затем священник Троицкой церкви при Театральной дирекции Михаил Боголюбов привёл нового чиновника к присяге, коя была скреплена его собственноручной распиской на особом «Клятвенном обещании».

Старший однокашник Салтыкова по Царскосельскому лицею, а к тому времени академик, известный экономист-статистик Константин Степанович Веселовский оставил воспоминания о первом поручении, данном в министерстве новому сотруднику: «Правительство после Крымской войны озабочено было оказанием помощи местностям, разорённым войною. Для принятия мер по этому предмету необходимо было привести в известность, как поступали в подобных случаях в прежнее время. Пожелали узнать, что было сделано, при сходных обстоятельствах, после войны 1812 г. Изучение этого вопроса по печатным источникам и архивным документам поручено было Салтыкову».

Руководил нашим героем директор хозяйственного департамента Министерства внутренних дел, член Государственного совета Николай Алексеевич Милютин. Совсем недавно он пережил тяжёлую трагедию – в августе 1855 года покончил с собой, не справившись с роковой любовью к барышне из самых низов общества, его младший брат, талантливый экономист, адъюнкт-профессор Санкт-Петербургского университета Владимир Милютин. Ровесники с Салтыковым, они в сороковые годы были очень дружны, увлечённо изучали «сочинения политико-экономистов» и требовали от Петрашевского, чтобы составлявшаяся в складчину общая библиотека пополнялась их книгами, а не писаниями утопистов-социалистов, которые с эгоистическим упорством продолжал закупать ей распорядитель.

Страдания после нелепой гибели брата Николай Милютин, как видно, пытался смягчить попечительством над Салтыковым, и они едва ли не ежедневно виделись как запросто, так и по деловой надобности: Салтыков постоянно докладывал «свои обозрения Милютину». Вместе с тем будущий герой стихотворения Некрасова «Кузнец-гражданин», по-человечески тепло относясь к своему протеже, очень требовательно оценивал его работу. Случалось, вспоминает Веселовский, что, побывав у Милютина с докладом, Салтыков «возвращался совершенно взбешённым и говорил, что не знает, чего от него хотят, что он всё бросит и т. п. Впрочем, он окончил свою работу…».

Более того, исторический обзор Салтыкова «Пособия и льготы после Отечественной войны 1812 года» был одобрен министром внутренних дел Сергеем Степановичем Ланским, потребовавшим «продолжения работы». И работа была продолжена. Много позже Салтыков вспоминал, что он «в параллель» с первым сделал «обзор того, как были велики нужды в населении, пострадавшем после войны 1853–1856 годов, что было пожертвовано на помощь пострадавшим» – это было необходимо для определения «того, что должно было сделать» для этих пострадавших.

Таким образом, с мая 1856 года Салтыков составлял свод распоряжений Министерства внутренних дел, относящихся до войны 1853–1856 годов. К делу он отнёсся уже без «взбешенности», а с прагматизмом: воспользовавшись поручением и его объёмностью, уже в августе выправил себе командировки «для обозрения подвижного делопроизводства Тверского и Владимирского губернских комитетов ополчения, равным образом и делопроизводства канцелярии сих губерний по предмету устройства перевязочных парков для действующей армии».