Сальватор. Части 3, 4

Однако тщетно все ждали новостей от "Монитёра" 27, 28, 29, 30 и 31 декабря.

"Монитёр" молчал, будто заснул в подражание Спящей красавице. Все надеялись, что он проснется хотя бы 1 января 1828 года; но этого не произошло. Стало лишь известно, что Карл X рассердился на роялистов, ускоривших падение г-на де Виллеля, и вычеркнул одно за другим имена всех кандидатов в кабинет министров, предложенных г-ном де Шабролем, и между прочими — г-на де Шатобриана и г-на де Лабурдоне.

С другой стороны, политики, которых призывали войти в новый кабинет, знали, что г-н де Виллель продолжает оказывать влияние на короля, и не горели желанием ни получить в наследство ненависть, которую оставил по себе бывший председатель Совета, ни стать подставными лицами. Вот почему они наотрез отказались участвовать в подобной комбинации. Этим объясняются затруднения г-на де Шаброля, и мы просим, дорогие читатели, позволения сказать: "Пока будут существовать министры, не будет хорошего правительства".

Наконец 2 января (expectata dies[38]) было объявлено, что гора вот-вот родит, — иными словами, что г-ну де Шабролю удалось составить кабинет министров.

Кризис продолжался два дня, 3–4 января, и, судя по выражению отчаяния на лицах придворных, — кризис страшнейший.

Вечером 4-го распространился слух о том, что новый кабинет министров, представленный г-ном де Шабролем, окончательно утвержден королем.

И действительно, в "Монитёре" от 5 января был опубликован ордонанс, датированный 4-м числом, в первой статье которого перечислялись следующие имена:

господин Порталис — министр юстиции;

господин де Ла Ферроне — министр иностранных дел;

господин де Ко — военный министр (назначение на вакантные должности в армии находится в ведении дофина);

господин де Мартиньяк — министр внутренних дел, из компетенции которого исключаются вопросы торговли и промышленности и передаются в ведение комитета по торговле и колониям;

господин де Сен-Крик — председатель высшего совета по торговле и колониям, в звании государственного секретаря;

господин Руа — министр финансов и так далее.

Этот кабинет министров, сформированный с единственной целью успокоить общество, посеял недоверие и страх во всех партиях, ведь он оказался лишь подправленным предыдущим кабинетом, его тенью. Господа де Виллель, Корбьер, Пейроне, де Дама и де Клермон-Тоннер выходили, разумеется, из игры. Но и господа де Мартиньяк, де Ко и де Ла Ферроне, принадлежавшие к администрации: один — как государственный советник, другой — как директор одной из служб военного министерства, третий — как посол в Санкт-Петербурге, — были людьми далеко не новыми и, похоже, ждали только удобного случая, чтобы г-н де Виллель снова стал официальным главой правительства. "Кабинету не хватает достаточно убедительной причины для существования, — говорили либералы, — он рожден нежизнеспособным".

Была предпринята попытка удовлетворить недовольных, сменив префекта полиции г-на Делаво и поставив на его место г-на де Беллема, королевского прокурора в Париже. Дошли даже до того, что распустили полицейское управление при министерстве внутренних дел, что повлекло за собой отставку г-на Франше. Но эти меры, настоятельно необходимые для общественного спокойствия, не прибавили новому кабинету министров сил и не помогли ему просуществовать дольше.

Одним из тех, кто внимательно следил за попытками, колебаниями, затруднениями его величества Карла X и г-на де Шаброля, был г-н Жакаль.

После увольнения г-на Делаво г-н Жакаль неизбежно должен был последовать за своим патроном.

И хотя роль, которую он играл в префектуре полиции, не имела большого значения с точки зрения избранного правительством нового политического пути и не могла серьезно влиять на него, г-н Жакаль, прочитав в "Монитёре" ордонанс, предписывавший г-ну де Беллему возглавить префектуру полиции, меланхолически повесил голову и глубоко задумался о тщете земной жизни.

Он предавался невеселым мыслям, когда секретарь пришел доложить, что новый префект, вот уже час как устроившийся в кабинете, просит г-на Жакаля к себе.

Господин де Беллем, человек неглупый — впоследствии он доказал это таким изобретением, как срочное постановление, выносимое председателем суда, — опытный законник и потому глубокий философ, с первых слов понял, с кем имеет дело в лице г-на Жакаля, и если и притворился на минуту, что собирается лишить его места, то не для того, чтобы его напугать, а дабы обеспечить себе раз и навсегда преданность начальника полиции.

Он давно его знал, и ему было известно, что этот плодотворный ум — неистощимый кладезь.

Он поставил г-ну Жакалю лишь одно условие сохранения должности: умолял его исполнять свои обязанности как подобает человеку порядочному и умному.

— В тот день, — сказал префект, — когда в полиции будут работать умные люди, воры во Франции переведутся, а когда полицейские перестанут строить баррикады, не будет и бунтовщиков в Париже.