Самая дружная семья

«Гоночный болид» неторопливо выворачивает на взлётно-посадочную, не такую уж длинную полосу. Разгон! Р-р-ревут, не смолкая, мощные турбины, турбореактивные двигатели, каждый из которых способен посоперничать с пятьюдесятью тысячами лошадей. Даже дух захватывает!

В ожидании чуда набираем высоту.

– Лев, когда-то первые, наполняемые горячим воздухом воздушные шары, сбрасывая балласт над необжитыми землями, поднимались достаточно высоко над землёй, и воздухоплаватели-первопроходцы, как и мы сейчас, скользя вверх, созерцали бархатистые леса, озёра – синие кляксы, реки – серебряные змейки, – добавляет немного истории папа.

Трепеща, минуем призрачные облака. И желаемое чудо совершается! Голое солнце, будто только что родившееся, улыбается нам и тянет свои лучи.

Наступает время свободного полёта, разрешено перемещение по тёплым, со всеми удобствами, отсекам «космической станции». А я фантазирую: «Если бы пахарь из прошлого увидел её между облаками, то, может, и не удивился, а, почесав затылок, подумал, что плывёт по воздуху белый дирижабль, отпустивший восвояси свой пузырь».

Тем временем внутри самолёта жизнь кипит: пассажиры дружно перекусывают, а потом кто уходит в полюбившуюся книгу, или дремлет под подходящую для полёта музыку, или… а кто даже над облаками работает, как и пилоты воздушного судна, капитаны дальнего плавания, влюбленные в своих птах и нерушимое небо. Они, если потребуется, готовы собрать волю в кулак и, ощущая поддержку пассажиров, посадить вышедшие из строя корабли на моря и океаны, на заливы, на кукурузные поля.

За иллюминаторами – снежный ковёр, голубая полоса и алеющее солнце. Мы спокойны, так как понимаем, что это иной мир, непривычный, более светлый и чистый. Вслед за солнцем снижаемся. Красные навигационные огни самолёта, мерцающие звёзды. Этими огнями подмигиваем улыбающемуся электрическим светом городу, блестящему, точно алмаз, аэропорту, взлётно-посадочной полосе, обозначенной сигнальными лампами, водителям и грузчикам аэропорта в светоотражающих жилетах.

– Сбылась мечта, чтобы сбыться вновь! Да, Лев! – Мама эмоциональна, и её рука сжимает мою руку.

Посадка «под барабанную дробь» – кульминация полёта. Так возвращаемся в объятия Земли-матушки.

Вспоминаются: счастливый Экзюпери, покоритель небес, автор «Маленького принца» и книг про лётчиков; любимый урок истории про Ивана Кожедуба и Александра Покрышкина, бесстрашных лётчиков-истребителей Великой Отечественной Войны, советских ассов, державших в ужасе всё гитлеровское люфтваффе, вместе они сбили больше сотни (немыслимо!) фашистских истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков; беседы с папой об уникальных хозяевах неба, полярниках: Ляпидевском, Молокове, Водопьянове и других, подаривших новые жизни челюскинцам, членам арктической экспедиции, чей пароход попал в ледяной плен на далекой Чукотке. Земля радовалась, когда герои возвращались, а небо звало к себе.

Оно манит и нас. Согласитесь, оказаться на часок-другой в синеве – дорогого стоит. И во время «стыковки» самолёта с телетрапом папа, мама и я опять говорим: «До новых удачных полётов! До новых встреч, мирное небо!»

Мой досуг

Встреча с театром

– Мам, ну можно я надену толстовку?

– Лев! Ни в коем случае!

– А свитер? Бабушка подарила его.

– Лучше надень-ка костюм, тот, что выгуливался первого сентября. Посмотри, как классический пиджак, белая рубашка и хорошо подобранный галстук украшают папу.

– Ладно. Уговорила.

– Лев, запомни, театр – это место, где волшебство творится независимо от того, праздничный день или будний. Поэтому должен выглядеть с иголочки. Видишь, я тоже надела самое элегантное вечернее платье.

Вечереет. Широкая асфальтированная дорога и многоэтажные дома залиты рубиновым светом. От остановки отходят полупустые шустрые маршрутки и задумчивые автобусы. Наша семья оказывается в одном из них у панорамного стекла. Ароматы парфюмов смешиваются, словно невидимый человек искусства колдует над новым шедевром.

Тоннель разветвлённой подземки, одноцветная линия метрополитена, ведёт к театру. Поезда, несущиеся по нему, конечно, не переполненные людьми, но и не свободные: не секрет, в выходной вечером всё ходит пореже. Пассажиры увлечены смартфонами, а кажется, что глаз не сводят с наших сияющих лиц.

Подсвеченное здание театра в центре смеющегося огнями города напоминает памятник архитектуры Древнего Рима тёмной итальянской ночью. Его двери уже гостеприимно распахнуты, и нарядно одетые люди стремятся попасть в фойе.

Залы театра, храма жизни, красивы и загадочны: бюсты великих классиков русской литературы, фотографии знаменитых актеров вот-вот оживут. Они здесь, среди нас ожидают волнительного третьего звонка, готовятся появиться на подмостках или быть не просто сторонними наблюдателями. Мы будто следуем за теми, для кого сцена – священный алтарь, за отдавшими родному театру и силы, и души.