Самая подходящая леди (ЛП)

— Но они хотят на вас жениться, — перебил Хью. — Пемброук, Лендри и Китлас. Особенно Китлас. Он смотрит на вас, будто вы — воплощение Венеры. Все, за исключением Льюиса Дюпре, разумеется, да и то лишь потому, что он уже женат.

— Тогда ему следует прекратить так на меня смотреть, — отрезала Джорджина.

— И прикасаться к вам, — согласился Хью. — Дайте мне знать, если он зайдет слишком далеко. Вышвырну его тогда в соседнее графство.

В голове промелькнула мысль, что Хью, похоже, заметил всех мужчин, что танцевали с ней за прошедшую неделю, каждого, кто говорил ей комплименты. Наверняка он просто присматривает за ней, как это свойственно старшим братьям.

— Если, конечно, вы не жаждете его прикосновений, — добавил он.

— Нет, — ответила Джорджи, с трудом припоминая, чего она хочет или не хочет. Особенно когда речь шла о ее поклонниках.

— Вы так чертовски прекрасны, что если даже скажете всем мужчинам в этом доме, что не собираетесь выходить замуж, они все равно не оставят надежды.

— Говорите как верный друг, который давно меня знает, — улыбнулась она Хью.

— Волосы будто пламя. — Он пробежал пальцем по кудрям Джорджи.

— И соответствующий им нрав, как говаривала матушка.

— Вы наверняка всё знаете про свои глаза, поэтому говорить о них я не стану, — решительно и к разочарованию Джорджи продолжил Хью. — Безупречный маленький подбородок, высокие скулы, восхитительная кожа. Во имя всех богов, Джорджи, кого еще можно назвать прекрасной, если не вас?

Её охватили восторг и смятение.

— Я подразумевала не такой тип красоты. Я говорила о красоте Гвендолин.

— Гвендолин? — Он выглядел ошеломленным. — Если хотите знать моё мнение, она лишь бледная ваша копия. Будто выцветший

портрет.

До жути близко к тем словам, что она сама использовала для сравнения Ричарда и Хью!

— Я не имела в виду наш внешний вид, — попыталась она объяснить, хотя при этом чувствовала себя как тщеславная дурочка, напрашивающаяся на комплименты. — То, как выглядит Гвендолин… будто она сошла с полотен Рафаэля.

Хью обернулся и проревел:

— Фимбл!

В дверях появился конюх. Хью показал на Ришелье и перепрыгнул через ограду. Джорджина отступила на шаг. Он возвышался над ней, волосы упали на его лоб, а рубашка снова выбилась из бриджей.

— Ну вы и дурёха, — сказал он непринужденно, взял её за руку и повёл к дому.

— Знаю, — согласилась Джорджи. — Давайте поговорим о чём-нибудь другом.

— Хорошо. Насчет завтра. Я буду ждать вас на конюшне в восемь утра. Мы должны уехать до того, как спустятся желающие посмотреть тренировку Ришелье.

— Я не сказала, что буду…

Они прошли под старой каменной аркой, ведущей в розовый сад. Хью остановился и заставил остановиться и Джорджи. А когда она споткнулась, он поддержал её за руку.

— Вы не можете пускать меня в галоп или останавливать, словно своих лошадей, Хью, — сказала она, сознавая, что дрожит. И дрожь эта возникла не от того, что она едва не упала, а от тепла мужской руки, лежащей на её обнажённом локте.

— Чёрт побери, Джорджи, вы же знаете, я не силён по части комплиментов.

— А я как раз на них напрашиваюсь, — призналась она 062ca0. — Не обращайте на меня внимания.

— В том-то и дело. Я не могу не обращать на вас внимание. Так всегда было.

Она открыла рот, но слова не шли.

— И если я что-то и понял за эту чертовски бесконечную неделю, так это то, что когда вижу вас, чувствую себя счастливым. И уж точно я не чувствовал ничего подобного при виде Гвендолин. Ну, кроме облегчения, когда она вычеркнула себя из моего списка, — добавил он.

Неуверенная улыбка задрожала на губах Джорджины.

— О, Хью.

Хью мгновение подождал. Он давал ей возможность сорваться с места, подобно кролику, выпрыгивающему из кустов. Она могла беззаботно рассмеяться и стремглав улепетнуть в особняк.

Джорджина не пошевелилась.

Он целовался, как и скакал на лошади: яростно, неистово, сосредоточенно и держа всё под контролем. Разумеется, после окончания траура её целовали другие мужчины. Но поцелуи Хью ничем не походили на поцелуи тех мужчин.

Джорджи скользнула пальцами ему в волосы; она вся напряглась, погружаясь в водоворот ощущений: его жаркий аромат, твёрдость губ, сила рук и даже грубость кирпичей, на которые она опиралась спиной.

— Джорджи. — Что-то заставило её очнуться — то ли проскользнувшие в его голосе грубоватые нотки, то ли интонация, с которой сорвалось её имя.

— Я не собираюсь выходить замуж, — отпрянула она. — Меня нет в вашем списке. Вы ведь понимаете это?

— К чёрту список, — сказал Хью. И снова поцеловал её, так восхитительно и пугающе. Их тела соприкоснулись, и даже сквозь тяжёлый шёлк платья она почувствовала требовательность его желания.

Таков был Хью. Объезжая лошадь или целуя женщину — он никогда не стеснялся собственного тела. Даже сейчас его руки скользили вниз по её спине совершенно неподобающим образом.

«Ни один мужчина прежде не касался меня так», — поняла в эту минуту Джорджи.

— Почему вы говорите «к чёрту список»? — спросила она, когда Хью оторвался от её губ и принялся целовать шею.