Самая подходящая леди (ЛП)

И вот он. Сверху. А она распластана на спине, как какая-то потаскушка, а Хью, приподнявшись на руках, смотрит на нее сверху вниз.

Она опозорилась. Разумеется. Однако была столь счастлива, что не смела дышать. А как он смотрел на нее… Глаза у него, они такие…

А руки…

— Мы не должны… — слабо запротестовала Джорджина. — Не на лугу.

Хью смотрел смеющимися глазами, и все это веселье шло бок о бок с желанием. Он ее желал.

За все дни своего замужества Джорджина не видела ничего подобного. То, что усмотрела в глазах этого мужчины, устремленных на женщину и говоривших, что ее страждут.

— Отчего же? — спросил Хью хриплым голосом, и при его звуке словно музыкальную ноту сыграли на ногах Джорджины.

— Это неприлично, — ответила она, тихо ахнув, поскольку Хью снова положил руку ей на грудь, напомнив:

— Я не женат.

— Я знаю.

Руки Джорджины сомкнулись у него на шее. На самом деле ей только и хотелось, что к нему прикасаться.

Дозволено ли это? Она не была уверена. Ричарду никогда не хотелось, чтобы его трогали. Но ведь он не хотел ни шею целовать ей, ни руки и уж тем более грудь.

— Если ты спишь со мной, то только как жена. — Хью посильнее нажал большим пальцем, и она услышала, как участилось ее дыхание, и плотно зажала рот. — Люблю, когда ты издаешь этот звук, — по ходу дела признался он.

— Мы не можем заниматься этим… на лугу, — повторила она, уклоняясь от темы женитьбы.

— Отчего же?

— Потому что… потому что мы на лугу. А это не…

Он просто прервал ее тираду, поцелуем заткнув рот и снова ввергнув в жаркий вихрь наслаждения, пока Джорджина без слов не поняла, что пристойность ничего не значит в этот знаменательный день. В это знаменательное мгновение.

С Хью.

— Ты когда-нибудь ведешь себя надлежащим образом?

— Редко. — Он нависал над ней, почти не касаясь телом, опираясь на колени. — Мне неинтересно.

Джорджина не могла удержаться от смешка.

— И почему я не удивлена?

— Воспитанные юные леди никогда не стали бы так задыхаться на лугу, — сообщил ей Хью, одним мановением руки заставляя проделывать это в точности.

— Я… — ахнула Джорджина.

— А воспитанный джентльмен не стал бы об этом упоминать.

— Что?

— Ради бога, Джорджи, ты прикоснешься ко мне или нет? Пожалуйста.

Она сглотнула.

— А это разрешается? — Прозвучало столь глупо, что она на мгновение закрыла глаза. — То есть, тебе понравится, если я позволю себе?

Хью пытливо всмотрелся в нее, почти с состраданием, а больше с сожалением, и широкая ухмылка озарила его лицо, он шлепнулся на спину, простер руки в стороны и заявил:

— Я весь твой.

Джорджина села так резко, что закружилась голова. Хью был великолепен. Она осторожна присела рядом с ним на колени и помедлила. Ей хотелось не просто прикасаться.

Она сглотнула комок. И подумала, что заранее знает ответ, но…

— Можно мне позволить себе больше?

Его ленивую улыбку следовало запретить в странах, проповедующих пуританство.

— Джорджи, дорогая, если захочешь наложить свой великолепный ротик на любую часть моего тела, то сделаешь меня счастливейшим типом в Англии.

Она глубоко вздохнула и даже не попыталась спрятать сияющую улыбку 062ca0. Наверно, выглядит как идиотка. Ну и плевать.

Это же Хью. Очевидно, первый мужчина, который видел ее почти голой, хоть ему и было тогда десять лет. И первый мужчина, чье тело вообще Джорджина видела при полном свете. Поэтому хуже уже не будет.

Тогда она внимательно стала его осматривать. Медленно, с близкого расстояния, начиная с шеи, вела взгляд вниз по телу. Не прикасаясь.

Удивительно, но, кажется, она влияла на него, даже не трогая. Когда взгляд ее достиг его живота, Хью, прерывисто дыша, вцепился в одеяло, как утопающий.

— Я думаю, — предупредила Джорджина, не слушая. Поскольку дошла до самой интересной части его тела. Всю свою жизнь она звала мужской орган «артишок». Однако это слово не имела никакого отношения к тому, чем обладал Хью. Артишок был мягкий, податливый и круглый. А у Хью было твердое и длинное.

Сама эта мысль заставила ее чувствовать… Джорджина подобрала под себя ноги, однако вдруг такая поза стала ей неудобной.

Хью издал придушенный звук:

— Джорджи, пожалуйста…

— М-м-м, — промычала она.

Потом наклонилась и сотворила в точности то, что ей хотелось сделать. Положила руки Хью на бедра, и его мышцы напряглись под ее пальцами. Нежно погладила, легко, как перышком, потом сильнее.

Хью снова простонал, и стон этот отдался меж ее ног. У Джорджины возникло намерение сотворить нечто, что ей и не снилось, а тут пришло на ум, и ей не терпелось привести в исполнение.

Не глядя на Хью, потому что была уверена, что ему такое и в голову не придет, Джорджина наклонилась, чтобы волосы закрыли ей лицо, и прикоснулась к нему там губами.

Хью вскрикнул, его бедра дернулись верх. И губы Джорджины сомкнулись вокруг него. На вкус он оказался как луг, как озеро и мужчина. Все смешалось.

Ей понравилось.

Он что-то сказал, но она не обратила внимания, просто водила руками по его бедрам, медленно, дразняще. Потом вернула руки на место.

— Нет, — хрипло проговорил Хью. — Нет.

Джорджина подняла голову.

— Тебе не нравится?

Он уставился на нее сумасшедшими глазами.