Самая простая вещь на свете

Люба пошла за проводником и, глядя в его неряшливую спину, подумала, что ей совершенно не страшно ехать в Москву, не страшно заниматься опасным ремеслом уличной проститутки. Весь ее страх остался там, в городе, из которого она ни разу прежде не выезжала. Поезд быстро набирал ход, и чем больше становилось расстояние между Любой и ее прошлым, тем ощутимее был ужас перед перспективой вернуться туда, в этот страшный, нескончаемый сон. Оставшись в купе одна, Люба сжала кулаки и, глядя в окно на проносящуюся мимо нее заснеженную ледяную родину, громко сказала:

— Я сюда не вернусь никогда, даже мертвой. Пусть меня похоронят в придорожной канаве, только не здесь.

В Москве, на перроне, проводник подвел Любу к высокому крепкому парню с некрасивым, изуродованным заячьей губой лицом.

— Илья, — представился парень и оскалился дикой звериной улыбкой.

— Люба.

— Любасик, значит, — поправил ее парень, оглядывая Любу с ног до головы строгим коммерческим взглядом. — А ты ничего, у нас такие нарасхват.

Люба смущенно застучала коленкой по сумочке, которую держала двумя руками перед собой.

— Ну ладно, дядь Саш, это тебе, — Илья сунул проводнику деньги. — Пошли, — кивнул он Любе и взял у нее сумку.

По дороге на квартиру Люба крутила головой так, что у нее заболела шея. Город совершенно потряс ее своим великолепием. Этот свет, который так и заливает ночные улицы, огни — мерцают, как драгоценные камни! Все мелькает, кружится, и жизнь бешеными музыкальными аккордами проносится за окнами такси.

— Нравится? — усмехнулся Илья и, грубовато похлопав Любу по ноге, нагло запустил ей руку под юбку.

— Перестаньте! — Любасик сжала колени — инстинктивный жест, которым женщина обычно защищается от нежелательных посягательств.

Илья даже не шелохнулся. Напротив, он сжал Любину ногу чуть повыше колена и, глядя на нее с неприятным прищуром, произнес:

— С самого начала предупреждаю, никаких фокусов — или будешь хорошей шлюхой, или сразу домой отправлю, даже из машины выйти не успеешь, а потом всю жизнь за билет не расплатишься, — Илья смерил ее взглядом, которым смотрят на кусок грязи, прилипший к ботинку.

Люба перевела глаза на зеркало заднего вида и встретилась в нем с насмешливым недобрым взглядом водителя.

— Тебе понятно? — спокойно спросил Илья и сжал ее ногу так, что Люба вскрикнула.

— Понятно… — испуганно пробормотала она.

— Ну, вот и хорошо, — Илья разжал пальцы и, продолжая по-хозяйски шарить между Любиных ног, добавил: — И давай повеселее, за такую зашуганную бабок никто не даст.

Водитель при этом заржал наглым похотливым смехом.

— А как ты думаешь, — оживился Илья, — даст за нее кто-нибудь бабок или нет?

— Не знаю, — смутился водитель. — Я бы дал.

— Сколько?

— А сколько положено?

— Ишь ты, положено… Сколько положу, столько и положено. Ну ладно, я сегодня добрый, — Илья посмотрел на Любу изучающим взглядом. — Бери бесплатно.

Люба вздрогнула.

— Как, прямо сейчас, здесь?

— Зачем же здесь? Мы сейчас в переулочек свернем. А я на вас посмотрю. А то что же мне, кота в мешке покупать? Вот если Ваське сейчас чего не понравится… Тебя как зовут? — обратился Илья к водителю.

— Колей.

— Ну, так Кольке. Если ему чего не понравится, он же тебя сразу обратно на вокзал и отвезет. Понятно?

Люба поняла, что Илья не шутит и в эту минуту решается все.

— А чего же тут непонятного, — промурлыкала она ей самой незнакомым голосом и, нагло уставившись в зеркало заднего вида, стала расстегивать кофточку. Водитель резко затормозил и неприятно задышал, надсадно выдувая из легких воздух. Любасик повела одним плечом, другим, блузка соскользнула на сиденье. Водитель оглянулся и жадно зашарил взглядом по ее гладкой груди, плечам. Люба почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, но Илья держал ее своим острым взглядом, как под прицелом. Люба сделала над собой усилие и заманчиво улыбнулась.

Водитель выскочил из машины, распахнул заднюю дверцу и стал торопливо расстегивать штаны.

— А ну пошел вон отсюда! — вдруг заорал Илья истерическим голосом и резким движением выкинул ногу вперед и вбок, прямо через Любу. Тяжелый ботинок врезался водиле в живот. — Давай вылезай! — приказал он Любе и потащил ее за собой, не давая одеться.

Люба выбралась из машины и бросилась за Ильей, на ходу натягивая блузку.

— Ишь ты! — возмущался Илья. — Как на халяву — все мы рады!.. Чтоб бесплатно — никому! Понятно?

— Понятно, — Люба задыхалась от бега.

— Давай сюда, — Илья рванул ручку подъезда. Люба нырнула в дверной проем, и сразу знакомые запахи окружили ее со всех сторон. На миг подумала, что вот она ехала, ехала и опять приехала домой.

— Поднимайся на второй этаж, — вернул ее к действительности Илья.

«Странно, — подумала Люба, — такой город, а в подъездах воняет так же, как у нас».

Дверь открыла Вера.

— Любка! — закричала она, сжимая от радости кулачки. — Приехала! Ну, заходи! Вместе жить будем!

Люба робко перешагнула через порог. В прихожей царил страшный беспорядок, вещи были разбросаны так, как если бы здесь только что произвели обыск. В комнате слышалась какая-то возня.