Самая простая вещь на свете

— Коза, получай подружку, — Илья подтолкнул Любу в спину. Козой он называл Веру. — Ты давай-ка Любасика проинструктируй, а то она, по-моему, не очень въезжает, какие тут порядки. Ну ладно, я пошел, через час на работу. Вы ее здесь приоденьте. Найдется чего-нибудь ее размера?

— Найдется, найдется, — угодливо суетилась Верка. — Ты иди, а мы из нее за час королеву сделаем.

— Королеву? — Илья с сомнением почесал в затылке и вышел.

Любасик стояла на обочине Ленинградского шоссе. Было холодно, мокрый снег все летел и летел, попадая в глаза и в уши. Любасик притопывала ногами, обутыми в короткие сапожки на высоченных каблуках, и зябко куталась в легкую шубку из искусственного меха. Время от времени подъезжали машины и высвечивали фарами темноту, в которой стояли девочки. Тогда Любасик распахивала шубку и демонстрировала заказчику свое тело. При этом она каждый раз улыбалась бездушной заученной улыбкой и слегка поводила бедрами. Ноги у Любы были короткими и плотными, как у пони, форма бутылочкой, талия широкая, живот плоский и большая крестьянская грудь. На этой простоватой фигуре кружевное белье с чулочками на резинках смотрелось нелепо. Даже Илья в первый раз расхохотался, когда увидел ее в рабочем костюме. Но, как ни странно, мужчинам это нравилось. Любасика брали часто, почти всегда, хотя рядом, освещенные фарами, стояли длинноногие стройные девицы, и лица у них были смазливее, и улыбались они заманчивее. А выбирали почему-то Любасика. Похоже, плотская крепость ее фигуры срабатывала безотказно, запуская низменные инстинкты подъезжающих мужчин. Любасик гордилась своими профессиональными успехами и каждый раз, садясь в машину, не забывала окинуть победоносным взглядом оставшихся не у дел подельниц. Илья тоже ценил Любасика. «Ты мой золотой фонд», — говорил он, ласково похлопывая ее по крупу. Любасик рдела от удовольствия и строила большие планы на будущее. Денег она зарабатывала много. Так много, что и матери отослать получалось, и отложить кое-что.

— Что ты все копишь, дура, — вразумляла ее Верка, которая кутила с каким-то непонятным остервенением. — Соскочить хочешь? Думаешь, умнее всех? Так тебя Илюша и отпустил! Будешь торчать на этом месте, пока у мужиков на тебя стоит. А если дернешься, то Илья тебя на все бабки поставит. Понятно?

Но Любасик понимать не хотела и продолжала с крестьянской расчетливостью распределять свои финансы, пока однажды не случилось то, что с такой прозорливостью предсказывала Коза.

Илья с пристальным вниманием следил за жизнью своих подопечных. Он знал все их страстишки — наркотики, алкоголь, любовников. Все это в разумных пределах поощрялось хитрым и изворотливым сутенером. Меры он принимал только тогда, когда эти забавы начинали мешать работе. Все знали, как жестоко расправлялся Илья с непутевыми девицами, как таскал за волосы, колотил ногами куда ни попадя, а потом, швырнув несчастную жертву куда-нибудь в угол, объявлял штрафную сумму, которую она должна отработать. Большинство девочек уже давно висели на крючке и не имели никаких шансов отказаться от этой профессии. Разве что болезнь или физическое уродство могли изменить их судьбу — в таких случаях, надо отдать ему должное, Илья с почетом провожал их на пенсию и даже выделял небольшое денежное пособие на первое время.

С Любасиком у Ильи возникли сложности. Она вела себя безукоризненно: пила немного, не курила, к наркоте не притрагивалась, денег приносила больше всех. У нее появились постоянные клиенты, которые приезжали по нескольку раз и, если Любасика не оказывалось на месте, больше не хотели иметь дело ни с кем. Илья понимал, что долго это продолжаться не может: или уведут, или подкопит денег и сама соскочит. Нужно было что-то делать. Не терять же такую доходную телку!

Как-то весенним теплым вечером к их точке подъехал шикарный автомобиль с затемненными стеклами. Девочки подтянулись и взволнованно задвигались. Из приоткрывшегося переднего окна со стороны водителя высунулась крепкая рука, сделав знак Любасику, чтобы подошла. Любасик беспокойно оглянулась: в богатых тачках зачастую находились очень опасные клиенты.

Илюша выскочил из кустов как черт из табакерки и резвым аллюром рванул к машине. Пару минут он беседовал с водителем, низко склонившись и наполовину засунув голову в окно. Любасик ждала. Наконец Илюша выпрямился, сунул в окно руку и, получив деньги, подал Любасику знак, что все в порядке. Дальше все было разыграно с такой бесстыдной наглостью, перед которой любая претензия выглядела бы просто смехотворной.