Самая роскошная и настойчивая

Неужели она настолько плохой человек? Возможно ли, что в своем стремлении к совершенству и желании преуспеть она привыкла обращаться со всеми, как с безмозглыми дурачками? Господи, только не это. Но в глубине души Алли подозревала – знала, – что это правда. Иногда. Она могла превратить отношения в ад, значит, она превращалась в адского босса для своей команды. Росс первый, кто сказал ей об этом открыто, указал на ее недостатки и на то, что такое поведение недопустимо.

Конечно, ей это не понравилось, но его прямота достойна уважения. Алли нахмурилась. Еще больше ей не понравилось, что он все устроил так, чтобы она не поехала на съемки. Такого она больше не позволит.

– Думаешь, как лучше меня отшить?

Алли подпрыгнула и обернулась. Сердце забилось где-то в горле, угрожая выпрыгнуть вниз на песок. Росс стоял у входа на балкон, прислонившись к двери в квартиру.

– Как ты вошел?

– Норм дал мне ключ. И попросил передать, что я вел себя прекрасно и съемки прошли превосходно. – Алли оглянулась, ища глазами телефон, Росс поднял руку: – Он также просил передать, что выключил свой мобильный и расскажет тебе обо всем завтра. – Он потер подбородок. – Насчет того, что было сегодня днем…

Алли отвернулась и снова уставилась на океан. Каждый мускул в ее теле был напряжен до предела.

– Прости, что накричала на тебя. И особенно за то, что сделала это в присутствии всей команды.

Он молчал так долго, что она наконец осмелилась на него посмотреть. Даже в темноте было видно, что он чуть заметно улыбается.

– Это было обидно, – оценил он.

Алли знала, что этого мало, и попыталась подобрать нужные слова.

– Да, я была не права, но тебе не следовало отстранять меня от съемок.

Он кивнул, она удивилась.

– Да, это удар ниже пояса. Так же как прозак и монах на метамфетамине. – Росс потер шею, подошел к ней ближе, взялся за перила и закинул голову, глядя в усыпанное звездами небо.

– Что ты знаешь о моем отце?

Вопрос был неожиданный. Алли на секунду растерялась.

– Хм. Дай подумать. На самом деле немного. Кажется, он никогда не рассказывал публично о том, как и почему построил «Беннетт инкорпорейтед». Я права?

– Да, таков мой папочка. Для владельца PR-компании он не слишком коммуникабелен.

Росс отпил вина из ее бокала. Алли села на длинную скамью, тянувшуюся вдоль балкона, скрестила ноги.

Росс уселся рядом и откинулся на перила.

– Он вырос в бедности. Можно даже сказать, в нищете. И поклялся себе, что его дети ни в чем не будут нуждаться. Никогда. – Голос Росса был тихим и глубоким, как ночь. – Мы и не нуждались. У нас с сестрой были самые новейшие игрушки, самая модная одежда, самое лучшее образование. Единственное, чего у нас не было, – отца. Его времени, внимания, участия в нашей жизни. Мы никогда не чувствовали себя любимыми. Мы будто все время соревновались с «Беннетт инкорпорейтед». И вечно проигрывали.

Алли понимала, что банальные слова сочувствия будут сейчас некстати, поэтому просто промолчала, ожидая, когда Росс заговорит снова.

– Я подумал, если мы будем работать вместе в «Беннетт инкорпорейтед», разделять с ним дело его жизни, у нас появится нечто общее, на чем мы сможем построить нормальные отношения. Но я не рассчитывал, что так сильно все это возненавижу.

– Почему ты ненавидел эту работу?

Росс глубоко вздохнул:

– Она бездушна. Так много правил, писаных и неписаных, и ни одно из них не имеет смысла. Корпоративный мир – это прежде всего прибыль. Только прибыль. А люди просто средство для достижения этой цели или ненужные отбросы. Она высасывала из меня жизнь, и поверь, мне приходилось гораздо легче, чем другим, благодаря отцу. Когда почувствовал, что больше не могу дышать, я ушел. И отец воспринял это в штыки.

– Что случилось?

– Он меня… вычеркнул из жизни. – Росс сжал ее колено. – Многие в компании и, возможно, даже многие наши родственники думают, что у нас плохие отношения в основном из-за того, что отец перекрыл мне доступ к моему трастовому фонду, к фамильным деньгам. Да, черт возьми, я не удивлюсь, если и сам Джонас думает так же.

– Но дело не в деньгах, потому что для тебя деньги не главное, – пробормотала Алли.

В его глазах мелькнула благодарность.

– Да, это правда. Деньги – средство, а не самоцель. Я не хотел работать в корпоративной обстановке. Я хотел заниматься чем-нибудь творческим, стать кем-то, а не только сыном Джонаса Беннетта. А Джонас не мог и не может понять, что «Беннетт инкорпорейтед» – это его дитя, а не мое.

Росс допил вино.

– Сегодня днем я узнал, что он пытается купить РБМ, чтобы подвигнуть меня вернуться и возглавить «Беннетт инкорпорейтед». Мы поссорились, и я был буквально на пределе. А потом приехал сюда и ты…

– Набросилась на тебя из-за прически. – Алли покачала головой. – Может быть, я и сказала это не слишком вежливо, в недопустимом тоне, но все равно, мне правда очень жаль, что ты обрезал волосы, Беннетт. Очень.

– Потому что у тебя в голове уже сложился образ для рекламной кампании?