Самая средняя школа 1.5

Две влюбленные пчелки тянули друг к другу свои лапки, но их соплеменники, представители разных улей, растягивали их в разные стороны. Какой-то жук убивал другого жука. А еще, у каждого персонажа было такое выражение мордочки, будто у него давно болит живот. И эта боль — самая большая проблема этого мира. Они действительно были похожи на литературных героев.

***

Клим и Даша оказались в роскошном особняке, освещенном множеством свечей, по залам которого перемещались нарядно одетые в сюртуки мужчины и женщины в бальных платьях. Сверху раздался голос, похожий на закадровый голос в фильмах.

— Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, — так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину.

Клим с Лизой переглянулись:

— Война и мир, — догадался юноша, заодно проверяя, как здесь будет звучать его голос.

— Красиво, — сказала Лиза, с удивлением разглядывая свое розовое воздушное платье.

Клим постепенно привыкал и к своей неудобной одежде, и к неожиданно похорошевшей в бальном платье подруге. Он указал на крупного молодого человека:

— Пьер Безухов.

Но саму Лизу сейчас больше занимало зеркало, в котором она хотела рассмотреть себя, но не могла из-за отсутствия в нем своего отражения. Безухов в это время горячо отстаивал какую-то точку зрения:

— Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав все хорошее — и равенство граждан, и свободу слова и печати, — и только потому приобрел власть. Революция была великое дело.

Клим хотел подойти ближе и задел вазу с цветами, которая грохнулась на пол. Молодые люди застыли от ужаса, но подбежавший слуга их не замечал, и был крайне удивлен тем, что ваза вдруг упала без всякой видимой причины.

— Сделай что-нибудь, — попросила Лиза юношу.

Клим понимал, что от него сейчас многое зависит. Он увидел раскрытый футляр с пистолетами для дуэли, взял один из них и взвел курок. Клим не мог точно сказать, откуда он знал, как обращаться с оружием того времени. Лиза сделала инстинктивное движение, чтобы его остановить, но остановилась сама, вспомнив о своей маме.

— Это всего лишь персонаж, — сказал Клим ни то Лизе, ни то себе, и медленно навел оружие на Пьера.

Старый граф, поднося бокал ко рту, замер, увидев, как со стола поднялся и остановился в воздухе пистолет. Он отставил шампанское и закрыл глаза.

Клим не мог заставить себя выстрелить в человека. Он посмотрел на Лизу, которая стояла рядом с каменным выражением лица. Юноша немного опустил ствол, наведя его на бедро Пьера Безухова, и нажал курок. Последовал сухой щелчок, от которого граф, продолжающий сидеть с закрытыми глазами, вздрогнул. Но выстрела не последовало. С облегчением и разочарованием одновременно Клим быстро положил незаряженный, как оказалось, пистолет в коробку. Граф осторожно открыл глаза, и, не увидев ничего странного, облегченно вздохнул и снова поднял бокал.

Лиза передала Климу, неизвестно откуда взявшуюся у нее, чугунную кочергу. И неизвестно чем бы все это закончилось, но сцена бала растворилась и вместо нее появилась другая.

Вокруг простиралась дальневосточная тайга. Два человека в форме времен гражданской войны склонились над картами, разложенными на грубом, сколоченном из досок столе.

— … Все равно, — сумрачно говорил один из них, — дольше держаться в этом районе немыслимо. Единственный путь — на север, в Тудо-Вакскую долину… — Он расстегнул сумку и вынул карту. — Вот… Здесь можно пройти хребтами, а спустимся по Хаунихедзе. Далеко, но что ж поделаешь…

— А Фролов?.. ты опять забываешь… — о чем— то напомнил ему второй.

— Да — Фролов…

— Конечно, я могу остаться с ним… В сущности, это моя обязанность…

— Ерунда! — махнувший рукой, был по-видимому командиром. — Не позже как завтра к обеду сюда придут японцы по свежим следам… Или твоя обязанность быть убитым?

— А что ж тогда делать?

— Не знаю…

— Кажется, остается единственное… я уже думал об этом… — командир запнулся и смолк, сурово стиснув челюсти.

— Да?..

— А как он — плох? Очень?.. Если бы не это… Ну… если бы не мы его… одним словом, есть у него хоть какие-нибудь надежды на выздоровление?

— Надежд никаких… да разве в этом суть?

— Все-таки легче как-то, — сознался командир. — Придется сделать это сегодня же… только смотри, чтобы никто не догадался, а главное, он сам… можно так?..

— Он-то не догадается… скоро ему бром давать, вот вместо брома… А может, мы до завтра отложим?..

— Чего ж тянуть… все равно… — командир спрятал карту и встал. — Надо ведь — ничего не поделаешь… Ведь надо?..

Климу показалось, что рядом с ними в кустах кто-то был. Он даже точно знал кто именно, потому что хорошо помнил это произведение.

— Что здесь происходит? — спросила Лиза.