Самая средняя школа 1.5

Клим услышал, как сзади что-то упало на тротуар. Инстинктивно оглянувшись, он увидел растерянную женщину, которую только что чуть не сбил, стоящую над мужчиной, пытающимся подняться с тротуара. Очевидно, ей удалось то, что не удалось самому Климу — сбить с ног случайного прохожего. На звук падения другие люди оглянулись тоже, и у многих из них тревожное выражение лица сменилось улыбкой, которую они тут же постарались скрыть.

Считается, что веселиться, глядя на чужое падение — признак плохого воспитания и душевной черствости. Но это инстинктивная реакция, связанная как раз с волнением за себя и себе подобных. Страх, который автоматически вызывается при виде любого внезапного и резкого изменения, мгновенно сменяется облегчением при осознании того, что это всего лишь падение на землю, а не нападение какого-нибудь саблезубого тигра. Впрочем, вдвойне наверное, радует осознание того, что тигр не напал именно на тебя. Так что определенная доля эгоизма в такой реакции на чужое падение все-таки есть. Поэтому воспитанные люди научились ее скрывать.

Почти тут же вокруг начали происходить падения и столкновения. Словно лесной пожар волна мелких неприятностей устремилась по улице в обе стороны от Клима. И не известно, чем бы это закончилось, но у всех сработал вызов в гаджетах, и люди остановились, чтобы выяснить что происходит.

В экстренном сообщении говорилось, что в городе объявлен оранжевый уровень опасности из-за непонятной эпидемии чихания и всем рекомендуется покинуть улицы. Прохожие недоуменно переглядывались, а кто-то стал демонстративно смеяться. Даже слишком демонстративно, как-бы говоря, мол, вы все попались на этот розыгрыш, и посмотрите какие у вас у всех глупые лица. Но послышался нарастающий гул, который при приближении оказался чиханием тысячи людей. Как будто распылили чихающий газ. Люди чихали, закрывая рты руками и платками. Кто-то чихал тихо, словно маленькая собачка, а кто-то громыхал, будто взрывались хлопушки. Общий чих закончился так же, как и начался, продолжая свое движение дальше по улице и постепенно затихая.

Люди переглядывались, не зная, как реагировать на произошедшее. Зазвенели и запиликали гаджеты, сообщая, что оранжевый уровень отменен и желая хорошего дня. Но только все осторожно продолжили движение, растерянно улыбаясь друг другу, как опять посыпались сообщения о новой напасти и о возвращении оранжевого уровня из-за волны насморка. Но Клим не стал ее дожидаться и направился быстрым шагом по направлению к дому, заскочив на двигающийся тротуар, и ища в карманах то, что можно было бы использовать вместо платка.

Гул насморков приближался и когда достиг юношу, тот уже приближался к своему дому. Завалявшаяся в кармане тонкая медицинская маска очень пригодилась. Правда, и насморк прекратился сразу, как только Клим вошел в свою квартиру. Юноша включил экран с новостным агрегатором. Почти на всех местных каналах уже обсуждали волны недоразумений, прокатывающиеся по городу. И, конечно, высказывались всевозможные эксперты. Утром их всегда было больше, чем вечером, потому что после обеда, многие из них превращались в коучей. Отличие между этими ипостасями незначительно. Если вы высказываете свое мнение так, будто вам все надоело, то вы — эксперт, а если так, словно сделали открытие, то — коуч.

Один из экспертов утверждал, что наблюдаемые феномены — результат массовой аллергии, обострившейся на фоне общего экологического кризиса. Но при этом он не мог объяснить волну массовых оговорок, которая накрыла западную часть мегаполиса. Все люди там, пытаясь говорить, коверкали слова, а многие называли своих жен и мужей чужими именами.

Другой эксперт объяснял происходящее гипнотизирующим лучом, и отработкой военными его эффективности на мирных людях. Это было маловероятно, но военные конечно бы этого хотели.

Третий утверждал, что все это фейк и розыгрыш, подстроенный медиа-холдингами. Что было еще менее вероятным, потому что информация о странных событиях транслировалась везде одинаковая. Это значит, что нельзя было за счет нее ни обогнать конкурентов, ни навредить им. А разве не этого хотят все медиа-компании?

Клим громко позвал:

— Антонина Васильевна!

— А что случилось? — спросил знакомый голос из колонок на стене, с некоторым сарказмом.

— Ты же знаешь …. что это было?

— Знаю, но понимаю не больше твоего. И на самом деле, никто ничего не понимает, но все выступают с комментариями. Очень это по-человечески.

После последних событий, когда мир чуть не был случайно стерт. Клим часто разговаривал с Антониной Васильевной вне школы. Там она говорила со всеми одинаково сухо — дружелюбно, а вне ее позволяла себе быть самой собой и язвительно отзываться о человеческих способностях. Еще одним членом их компании и частым собеседником Клима стал Призрак школы, учитель математики.

— Константин Кириллович! — громко позвал юноша и его.

— Приветствую, Клим, — отозвался тот откуда-то сзади.