Самая страшная книга 2019

Олег тряхнул головой, стараясь дышать неглубоко и часто.

– Твой сын жив, – запищало с лавки. – Но с каждым днем он все дальше.

– Как его найти?

– Можно. Кое-что понадобится. Ты должен что-то принести. Нам принести.

– Что?

В голове мелькнула шальная мысль, что это просто развод на деньги. Очень умелый, тщательно спланированный, без сомнения, эффектный. Более того, кто-то знал, как он не любит зверей, как парализует его один лишь запах.

Деньги были, пусть и не так много. Они с Маринкой копили на квартиру. Связываться с банками не хотелось, хотелось продать свою и с доплатой купить новую, просторнее, в другом районе.

– Глаза. Принеси глаза.

– Что? – не понял Олег.

– Нужен правый глаз отца, левый – матери.

Олег выдернул руку так резко, что больно ударил себя по лицу.

– Это не для меня. Мне – ничего. Это для тебя, – сказал голосок. – Иначе не увидеть.

– Может, деньги? – Олег решил играть по-крупному и сразу предложить им то, чего они хотят.

– Себе. Как увидишь деньгами? Нужны глаза. Глаза нужны, чтобы видеть, – настойчиво повторяло что-то маленькое, постукивающее, словно оно дергалось при каждом слове.

– Еще нужны зубы. Но зубы можно любые. Всякие подойдут. Годятся все.

Олег молчал. Сказать было нечего.

– Еще принеси медведя.

Представилось, как он идет в цирк и выкупает там одного из тех страшных замученных зверей, которые понуро ходят по кругу, а в перерывах фотографируются со зрителями за деньги.

– Твоего сына друга. Его неси, – пояснил голос.

И Олег понял, что речь идет не о каком-то медведе вообще, а о Мишкиной игрушке: классическом teddy bear, какао с молоком, нос – шоколадка. Игрушка чрезмерно слащавая, слишком милая для мальчика, но сын внезапно привязался к нему так сильно, что Олег не возражал. Думал, подрастет Мишка, и сам бросит чертова медведя.

– Кто ты?

– А посмотри, – с готовностью предложили с лавочки. – Ты же давно хочешь.

Олег кое-как извлек из кармана телефон. Затаил дыхание, осветил жердочку напротив. Сморгнул пару раз, и крик застрял в горле, вырвавшись невнятным сдавленным звуком.

На скамейке рядом с черным меховым боком сидел пластиковый пупс, каких делали в Советском Союзе. Жесткие пластмассовые руки-ноги на резинке, голова с обозначенными краской волосами, намалеванные синим глаза, один слегка облупился, круглые щеки, круглый лоб. В углублении рта шевелился маленький розовый человеческий, детский язык.

– Вот так. Смотри, – сказало это существо, и язык шевельнулся, голова дернулась, ударяясь о стенку, издавая тот самый костяной звук.

Палец сам нажал кнопку. После света темнота вокруг на миг стала кромешной, и Олег испытал облегчение, что видеть больше не нужно.

Голова затряслась как-то само собой, против воли. Все это была какая-то дикость, но в эту дикость он уже был втянут по уши.

– Нет-нет-нет, – повторял он.

– Успокойся, – запищали с лавочки. – Можно помочь. Левый глаз матери. Правый – отца, – настойчиво повторил пупс. Олег услышал стук-стук и отчетливо представил, как тот ударился о стенку круглым затылком.

– А зачем тебе глаза, мудила? Ты же своего ребенка не видишь.

Они с Маринкой пили водку. Та была слишком теплая, но сладкая, приятная на вкус. Скользила внутрь змейкой, ничуть не обжигая горла.

Олег кивал, соглашаясь, а потом вспоминал, почти плача:

– Один же твой нужен, Марина, – он слезливо и пьяно тянул это «а-а-а», упрашивая ее.

– Обойдешься, – хохотала Маринка, опрокидывая стопку за стопкой. – Свои давай.

– Это я его таким воспитала, – в кухню вошла мать. Как обычно, в турецком халате с розами, губы брезгливо поджаты, – без яиц. Резал-резал, живодер, а глаз себе вырезать не может.

Они засмеялись обе, их лица слились в одно, Олег почувствовал, что не может дышать, тело затряслось крупной дрожью. Он проснулся в испарине, лежа на полу детской, вцепившись обеими руками в Мишкиного медведя. Голова не поднималась, чудовищно пахло спиртом и какой-то кислятиной. Рука нащупала гладкий стеклянный бок. Олег с трудом различил этикетку: вино. К горлу подступил комок омерзительной отрыжки. Вино. И еще водка.

Ни Олег, ни Маринка не испытывали нездоровой тяги к алкоголю, но в шкафчике на кухне всегда стояла пара бутылок крепкого и не очень на случай гостей или просто внезапного желания немного расслабиться простым и безотказным способом.

После встречи в домике Олег забрал из шкафчика все, что там было: полбутылки вина и непочатый пузырь беленькой. Закрылся в комнате у Мишки и начал готовиться, морально и физически.

Учиться на ветеринара назло матери с ее брезгливой тягой к животным – такое мог придумать только инфантильный подросток, одолеваемый духом противоречия и гневом. И после школы, ощутив некоторую свободу выбора, он распорядился ею как-то совсем неумно. Желая преодолеть нелюбовь к братьям меньшим, а на самом деле – влияние матери и досадить ей хотя бы таким способом, Олег подал документы в ветеринарную академию, выдержал экзамены и поступил.