Самая страшная книга 2019

– Не ходите туда, – просит Костя. За его спиной на койке тихо вздыхает Рома. У Ромы фибродисплазия – постоянно разрастающиеся костные образования, в которые превращаются мышцы и сухожилия, и он почти не может двигаться, а лежит только на животе, потому что вся спина у него в костяных гребнях, едва не прорывающих тонкую кожу. Такой же диагноз был у Левки-Статуи. Исправить это нельзя. Здесь вообще ничего нельзя исправить. Можно только жить, как сумеешь.

После обеда нам в личку стучится Дима. После нескончаемых переписок в Сети у меня такое чувство, будто я знаю его уже полжизни. Это чувство теплое, яркое и праздничное, как те далекие огни многоэтажек, я берегу его, не говорю о нем даже сестре – кажется, впервые я о чем-то ей не говорю, но Лю наверняка все знает и, похоже, ощущает то же самое. И тоже не говорит мне ничего. Это забавно.

«Хотите погонять на байке? – пишет Дима. – Мне дружбан одолжил на полдня». Ну как тут отказаться? Мы ни разу в жизни не гоняли на байке. И вряд ли такая возможность еще представится в обозримом будущем. Потому мы быстро одеваемся, Лю без моего напоминания прихватывает кислородный баллончик и маску, главное теперь – благополучно миновать пост проходной. Нас не всякий раз выпускают гулять, когда мы захотим. Но сегодня все складывается удачно.

Дима уже ждет, когда мы подходим к забору. Я смотрю на Диму и улыбаюсь. Какое все-таки красивое существо человек. Обычный здоровый человек.

– Ой, вам же, наверное, нельзя выходить за территорию интерната… Блин, до меня только сейчас дошло.

– Глупости, – решительно говорю я и смотрю на Лю. Она понимает меня без слов. Нам предстоит сложный номер: перелезть через забор. Почти запредельный для нас уровень координации движений. Ну ничего, мы справимся. Я берусь за холодную металлическую трубу ограждения правой рукой, Лю – левой. Я встаю своей ногой на кирпичное основание забора, а Лю закидывает ногу на горизонтальную трубу-перекладину. Снова подтягиваемся, сил не хватает, копья вертикальных элементов забора впиваются нам в живот, но тут Дима просто приподнимает нас и стаскивает на ту сторону. Хорошо, мы худые.

– Ну вы, девчонки, даете.

Лю скептически разглядывает забрызганный грязью мотоцикл.

– Дим, тебе ведь нет восемнадцати. У тебя нет прав.

– Сюда менты редко заглядывают, – смеется он. – Погнали.

Мы с Лю тоже смеемся: похоже, мы, все трое, стоим друг друга. Парень садится за руль, мы пристраиваемся позади, я вцепляюсь в Димину куртку правой рукой, Лю – левой, а свободными руками мы обнимаем друг друга. Честно говоря, страшновато. Даже не столько мне самой: я чувствую, что Лю боится. Ее страх ощущается как легкое онемение с левой стороны моего половинчатого тела. А еще я чувствую ее участившееся сердцебиение.

– Не бойтесь, – весело говорит Дима, будто тоже почувствовав что-то. – Держитесь крепче. Будет прикольно!

Мотоцикл оглушительно заводится, трогается с места. Морозный воздух туго и мягко ударяет в лицо, как огромная подушка – ледяная распоротая подушка, из которой во все стороны летит пух, густой оглушительно-холодный снег, он жалит глаза, попадает в рот, потому что я ору от восторга, как ненормальная. Заборы и промышленные постройки по сторонам мелькают с бешеной скоростью, навстречу раскрывается снежная бездна, мы объезжаем сигналящие нам автомобили, и я замечаю, что у какого-то водилы глаза на лоб лезут при взгляде на нас с сестрой. Почему-то сегодня это не обидно, а только лишь дико смешно.

Мы вылетаем на мост. За слившимся в полупрозрачную ленту решетчатым ограждением видны уходящие в сизо-серую снежную мглу поезда – мерно отстукивающие ритм свободы и путешествий, золотящиеся рядами жилых, домашних окон. Редкие пешеходы, первые рекламные огни. Светофор, горящий зеленым. Начинаются жилые дома, они поворачиваются одним, другим боком и стремительно остаются позади.

Ни с чем не сравнимое ощущение скорости.

Без преувеличения, это один из лучших дней в моей жизни. В нашей с Лю жизни.

Дима заруливает в какой-то переулок. Я снова хохочу, вспоминая ошарашенные лица водителей.

– Представляешь, если где-нибудь видеокамеры установлены, – давится смехом Лю.

– Ну и пофиг, номер все равно замазан, – сообщает Дима. Тут до него доходит, что именно мы имели в виду, и он тоже смеется.

– А ведь мы почти у меня дома, – произносит он вдруг. – Хотите в гости?

– Даже не знаю… – смущается Лю.

Я поднимаю голову: над нами в снежное небо уходят яркие стены жилых многоэтажек. Россыпь окон, в некоторых из которых уже зажглись мягкие огни. Хочу в гости, еще как. Да что там – хочу жить в одной из тех квартир наверху… Я вдруг понимаю, что думаю о себе в единственном числе, и мне становится неловко перед Лю. Согласиться? А если нас увидят Димины родители, что они скажут? Как отреагируют? Ужаснутся? Начнут жалеть?