Самая страшная книга 2019

Но Бориска не видел, как Федор злобно всматривался в окно и переводил полный ненависти взгляд на приемыша. Словно ночная темень со злыми духами и Бориска – одно и то же. А потом ухмылка кривила сухие губы старика.

В начале июля после прополки немалого картофельного надела Бориска обмылся во дворе и пошел в дом попить. Дородная тетка Татьяна загородила дверь в сени и шипящим полушепотом сказала:

– Уходи отсюда, блудень. Уходи, прошу. Целее будешь. Наш-то, наш… Он ведь к жертве всех призывает!

Бориска опустил голову и застыл истуканом. Он очень старался уяснить, чем так не угодил этой тетке, почему ему нужно уходить. А еще стало трудно дышать от затаенного протеста и горя. Однако он почувствовал: сейчас что-то случится. Помимо его воли, но именно из-за него.

Татьяна внезапно замолчала, грузно осела на пол, одной рукой сжала свою шею, а другой стала скрести некрашеные доски пола.

Ее глаза выпучились. Губы посинели, изо рта высунулся неожиданно большой темный язык. И без того пухлое лицо отекло, налилось багрянцем, который быстро сменился синюшностью.

Бориске не раз доводилось видеть удавленников: в дикой и лихой Натаре люди были вроде попавших в силки зайцев. Только вместо охотничьей ловушки – путы нужды и безнадежности. А выбраться из них легче всего через петлю на шею.

Но он не смог даже шевельнуться. Стоял и смотрел на труп, пока не раздался голос деда Федора:

– Ты чего это натворил, пакостник? Мразь лесная! Чем тебе баба не угодила?

Бориска хотел ответить, что он ни при чем и Татьяна сама свалилась без дыхания, но под грозным дедовым взглядом онемел.

Дед твердыми, словно деревянными, пальцами схватил его за ухо и потащил в сарай, где была сложена всякая утварь, потом навесил замок на щелястую дверь.

Бориска слышал, как приезжала милиция, как понабежали соседи и стали судачить о том, что бедную Татьяну придушил подобранный дедом лесной выкормыш – вот прыгнул на грудь, ровно рысь, и давай давить! – и почему бы не сдать неблагодарную тварь ментам. Слова людей в белом – «острая сердечная недостаточность» – канули в болото глумливых голосов, стали раздаваться выкрики: «Убить лесного гаденыша!»

Бориска ощутил ужас еще больший, чем на болоте. Ведь сейчас ему было что терять – деда Федора, местечко под всесильными куполами. Надежду на спасение.

Когда из дома двое соседских мужичков вынесли тело, один из них попросил остановиться – стрельнуло в плечо. Носилки опустили прямо на землю.

Бориска затрясся, глядя в щелку: ветерок откинул край простыни, и глаза встретились с мертвым взором Татьяны. Показалось, что покойница даже попыталась поднять голову, повернутую набок, чтобы ей было удобнее глядеть на Бориску.

«Почему ей не закрыли глаза? – в ужасе подумал Бориска. – Сейчас через них видит все, что творится вокруг, какой-нибудь иччи».

– Беги!.. – вырвалось из черного рта с вываленным языком. – Беги!

Мужики подхватили носилки и пошли со двора.

Остаток дня, вечер и ночь Бориска провел в узилище. Никто даже не подошел с кружкой воды. А ведь народу в дедовой избе собралось немало. И за забором – Бориска чуял – приткнулись несколько автомобилей.

С ним стало твориться неладное, как в лесу. Все тело саднило, а голову заполняли звуки. Казалось, он слышал даже то, что говорили в избе, только понять не мог. И ноздри ловили запахи, принесенные соседями и кем-то с дальних улиц, вообще из непонятных мест, где нет тайги и все провоняло неживым, чужим и страшным.

Бориска понял, что видит в темноте, как зверь, и с отчаянием начал шептать молитвы, но из глотки вырвалось урчание.

Как он смог услышать, о чем говорили в избе? Но слова точно громыхали у него в ушах:

– Искупление нужно, кровь! Чтоб на угольях шипела! Чтобы дым забил шаманские курильницы! Чтобы вопли порченого заглушили проклятые бубны!

– За пролитую Христову кровь взрежем жилы язычника! Пусть ответит за отнятую жизнь нашей сестры во Христе Татьяны!

– Чтобы крест воссиял, нужна жертва!

Бориска почувствовал, что злые слова направлены против него.

Голова стала подобна березовому костру, в котором затрещали прутья, загудело пламя. Перед глазами замелькала темная сетка, точно рой таежного гнуса.

«Беги! Жертва! Кровь!» Все мысли перемешались. Были среди них теплые, ласковые, как нагретый речной песок, – это мысли о деде. И еще бурливые, грозные, точно струи воды, которыми плюется голова речного змея. За какие зацепиться, Бориска не понял. Его тело откликнулось знакомыми судорогами. Но он сумел укротить мышцы. А вот как обуздать мир, который разодрало на две части, неясно.

Может, взять да и убежать со двора?.. А как же дед Федор? Нужна деду жертва – Бориска рад сгодиться. Что ему, крови жалко? Еще в Натаре один мужик, который обмороженным вышел из тайги по весне, рассказал, что он с напарниками по пьяни спалил зимовушку. И припасы тоже. Так они несколько дней пили талый снег, разбавляя его своей кровью, пока пурга не кончилась и не подбили дичь. Чем Бориска хуже их?