Самая страшная книга 2020

Но я уже схватил ручку и, потянув на себя, откинул вверх крючок.

Отпустить ручку я не успел. Сила, рванувшая дверь, выбросила меня в сени. Я пролетел, оторвавшись от земли, пару метров, и ударился головой о стену.

От женского визга, напомнившего мне козлиный крик, заложило в ушах. Я ничего не видел и не слышал, но запах ощущал отчетливо. В сенях воняло, словно в бочке с протухшей рыбой. Источник зловония приблизился. Склонился над моим лицом. И вновь отдалился.

– Вор! Вор! Вор! – донесся крик откуда-то издалека.

В голове зазвенело. Стоило зрению вернуться, как тошнота тут же подступила к горлу. От удара меня кружило, словно на карусели – мир мельтешил, растекался, и взгляд не мог ни за что зацепиться.

В этом пьяном хороводе несколько раз промелькнул силуэт женщины. Белая сорочка… Распущенные темные волосы… Перекошенное, расплывшееся, словно в кривом зеркале, лицо.

– Вор! Вор!

Я приподнялся на локтях и вновь рухнул. Краем глаза увидел тянущиеся ко мне пальцы – изогнутые, с длинными переломанными ногтями. Пальцы шевелились, словно черви. Ведьма хотела меня придушить, но не могла. Неизвестная сила держала ее и тащила назад.

– Вор!

Сквозь звон в ушах я расслышал далекий крик петуха…

А затем понял, что лежу в сенях, смотрю в потолок, и вокруг нет ни ведьмы в белой сорочке, ни болотного зловония. За окном рассветало.

«Все-таки отключился», – мелькнула мысль. Затылок пульсировал болью. Не знаю, сколько я лежал еще на холодном деревянном полу, пока не нашел в себе силы приподнять голову. В дверях я увидел Саныча. Он стоял, словно окаменев, – держался за сердце и смотрел в то место, где мгновение назад мне мерещилась ведьма.

– Ты видел? – спросил я охрипшим голосом, хотя по взгляду старика и так все было ясно.

Саныч стоял и что-то беззвучно бормотал – одно и то же слово. Присмотревшись к его посиневшим губам, я, наконец, понял, что старик пытается произнести.

«Цветочек… Цветочек…» – повторял беззвучно старик.

– Это она? – спросил я. – Твоя дочь?

Старика словно ударили током. Он вздрогнул, посмотрел на меня так, будто видел впервые в жизни. Я был уверен: сейчас он спросит, кто я такой и что делаю в его доме.

Но старик не спросил ничего. Он развернулся, зашел в дом, и через минуту я услышал тихие всхлипы.

Проснувшись после обеда, я какое-то время лежал в кровати и пытался сообразить спросонья, откуда в моей груди взялось это беспокойное чувство. Словно случилась беда… Что-то необратимое.

Я никак не мог вспомнить, что именно. Пока не повернул голову и не увидел в коридоре опрокинутый чемодан и разбросанные вещи, как память тут же перенесла меня на несколько часов назад. Перед глазами ярко развернулась картина минувшей ночи.

Дергающаяся от рывков дверь. Подпрыгивающий в скобе крючок. И ведьма в белой сорочке.

Я лелеял надежду, что все это мне приснилось. Обыкновенный ночной кошмар. Но когда я встал с кровати и вышел в сени, то увидел на колыбели отпечаток ладони. Грязный и свежий.

– Завтрак на столе, – раздался голос позади.

Я вздрогнул и обернулся. Саныч стоял, одетый в свой вечный тулупчик, и смотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

– Спасибо, – кивнул я. – Ты видел?

Я указал на обнаруженный след. Старик какое-то время глядел на колыбель, погрузившись в собственные мысли, а затем, не произнеся ни слова, обулся и вышел из дома.

Через пару секунд я услышал, как во дворе хлопнула калитка.

За завтраком я ел приготовленную стариком перловку и, тупо глядя на печь, думал, как мне теперь жить дальше. Что сказать операм?

«Они ведь не поверят. Даже если Саныч подтвердит, все равно не поверят. Подумают, что мы перепились с ним здесь ночью».

Взвесив все за и против, я пришел к выводу, что лучше не говорить Максу и Эдику ни слова. Иначе они перестанут воспринимать меня как следователя. И вообще… Как здорового человека.

«Нужно отправить колыбель в город, – решил я. – И игрушки тоже. К черту их. Пусть будут подальше отсюда, валяются где-нибудь у экспертов».

Выйдя в сени, я сфотографировал отпечаток ладони на телефон, после чего запаковал колыбель в бумагу и вернулся в коридор. Я хотел забрать игрушки, но, еще даже не глянув на чемодан, все понял.

– Ах ты сука старая…

Свертки пропали. И соломенные куклы, и козлик. Саныч украл их.

В первую секунду я хотел броситься на улицу – догнать старика. Но уже во дворе остановил себя. Подумал: «Куда ты на хрен денешься. Все равно домой вернешься к вечеру. Тогда и поговорим».

Я убрал колыбель в багажник машины. Потом сел за руль и закурил. Я попробовал набрать Макса, но связь опять не ловила. По какой-то причине она отвратительно работала днем и появлялась лишь после полуночи. Тогда я решил доехать до сельсовета. Все равно предстояло напечатать постановление, а единственные доступные компьютеры находились там.

Добравшись, я зашел в поднадоевшее за десять дней здание и поздоровался с местной администрацией. Женщины приветливо улыбнулись. Как обычно, они предложили выпить кофе, но я отказался и тут же нырнул в выделенный нам с операми кабинет. Внутри никого не оказалось, хотя обычно один из коллег был на месте.