Самая страшная книга 2025

Шурка вздрогнул и обернулся – рядом, шумно дыша, бежал Андрей. Какой-то новый Андрей – такой же рыжий, как всегда, но при этом весящий килограмм на двадцать меньше, чем на выпускном. Крепкий, подтянутый, хотя и нагнавший Шурку явно из последних сил.

– Что, читер? – Андрей покосился на Шуркину оранжевую бандану и улыбнулся. Натужно, одними губами, совсем как в тот день, после футбола. – А я вот тоже бегу. Сразимся?

– Андрей. Вали отсюда. Быстро! – торопливо выдохнул Шурка, но поздно – пятна обволокли рыжую шевелюру, проползли в грудь, оголили сердце, протянули кабель. Сорок первый.

– Разбежался, – фыркнул Андрей. – Я в шестерку войду.

И тут же его ноги стали предательски отставать. А кабель остался.

Оранжевый мир стремительно разрастался, разливался, захватывая и закрашивая все вокруг, когда от Шуркиного тела плавно отделился старый знакомый – оранжевый двойник – и прошептал:

– Пора.

Шурка хотел было спросить, что именно «пора». Но тут кабели задрожали сильнее, запульсировали, и все стало ясно без слов – кабели хотели выкачивать, они буквально требовали этого, жаждали.

– Андрей… – растерянно произнес Шурка. Глаза его забегали по запутанной паутине кабелей, пытаясь понять, какой именно тянется к сердцу бывшего приятеля.

– Пора, – повторил двойник.

Он растопырил пальцы на манер кукловода и побежал чуть впереди, между Шуркой и олимпийцем. За спиной бешено пыхтел Андрей, силясь войти в шестерку.

– Рано, – парировал Шурка и тоже растопырил пальцы. – Только сорок один.

Взгляд его все метался среди кабелей. Который?!

А дубликат тем временем демонстративно запрокинул голову. Предчувствуя какой-то подвох, Шурка повторил это движение и увидел, как от него самого устремляется ввысь еще один кабель. Сорок второй, последний. А там, далеко в оранжевом небе, вдруг мелькнула тень. Гигантская, совершенно невероятных, планетарных масштабов. Тень другого мира.

– Нас ждут, – мягко напомнил двойник.

Он резко сжал руки в кулаки, дернул на себя, после чего споткнулся и упал. Кабели бешено загудели, наполняя Шуркино тело какой-то чужой силой, сводя судорогой пальцы, выжигая из головы все мысли. Пальцы сжались в кулаки, будто сами собой, и руки тоже дернулись, будто сами собой. Или же под действием той чужой силы. А может быть, Шурке просто хотелось так думать.

Он упал и, ударившись об асфальт, успел встретиться взглядом с Андреем. В оранжевой вселенной тот уже валялся мертвый. Как и остальные четыре десятка людей, чьи сердца были подключены к кабелям, – загрузка завершилась, соединение разорвалось. Но здесь, в старом мире, все остановилось, затихло, замерло за миг до развязки, словно кадр фотофиниша. В глазах Андрея застыло беспокойство вперемешку с сочувствием, и Шурке вдруг почудилось, что бывший одноклассник сейчас вместо того, чтобы упасть замертво, заговорит и повторит те свои слова из телефонного разговора.

«Жить надо будущим».

«Если живешь прошлым, то тебя здесь нет».

«Ты там, с покойниками».

– Я там, – повторил Шурка.

А потом его дернули.

* * *

Бабушки дома, слава Богу, не было. В квартире стояла тишина, нарушаемая лишь шумом бегущей из крана воды и дрожащим голосом Андрея.

– Нормально, нормально, ничего, – приговаривал он, смывая с Шуркиных рук кровь. – Никто не видел. Даже Дорошенко. Свидетелей не было, понимаешь? Повезло. Будем все отрицать. Как в фильмах. Только надо говорить одно и то же. Скажем, что нас там вообще не было. Мы другим путем из школы шли. Через магазин. Хотели купить чупа-чупс. – От последних слов Шурку затрясло, и Андрей быстро поправился. – Нет, нет, не чупа-чупс. Сникерс, мы хотели сникерс. Но оказалось, что денег ни у тебя, ни у меня нет, поэтому в магазин не заходили. Запомнил? Саш, запомнил?

Глядя, как вода в раковине становится все менее и менее оранжевой, Шурка кивнул, будто пьяный. А потом тяжело выдавил:

– Я расскажу тебе тайну.

– Какую тайну? – навострился Андрей.

– Мою тайну. Видишь? – Шурка одернул оранжевую куртку.

– Чего?

– Сегодня на физре все устали, а я не устал. Почему?

– Почему?

– Если я надеваю что-то оранжевое, то не устаю. Никогда, понимаешь? Оранжевый мир мне помогает.

– Оранжевый… мир? – растерянно переспросил Андрей, морща лоб. – Так, погоди, ты чего? Типа, читер?

Кажется, он попытался пошутить, как-то разрядить обстановку, сгладить безумность происходящего и сам же улыбнулся. Получилось фальшиво – натужно, одними губами.

– Идем, – велел Шурка и, пошатываясь, вышел из ванной.

Оранжевая завеса к этому времени окончательно рассеялась, утащив с собой и союзника-двойника, и в целом ощущение поддержки другого мира. А потому именно сейчас Шурка остро нуждался в новом союзнике. Нуждался настолько, что решился показать самое сокровенное. Выдвинул ящик стола и достал оранжевый лист в тугой тяжелой рамке. Торжественно, будто некую святыню, продемонстрировал Андрею:

– Вот.

– Что это?

– Это от мамы осталось. Подсказка.

– То есть?.. Какая подсказка?

– Как ее спасти.

– В смысле, спасти? Спасти в прошлом? – Андрей часто заморгал, будто ослышался.

– Да! – горячо выдохнул Шурка. – И это возможно. Я знаю.