Самая страшная книга 2025

– Конечно, сынок! – Она молитвенно сложила руки. – Все наши разногласия – это такая глупость на самом деле. Делить нам нечего…

Миша вдруг громко всхлипнул, и Зоя Павловна, боясь, что переиграла, испуганно замолчала. Но сын всего лишь уткнулся лицом ей в плечо.

– Мам, ты не представляешь, как мне полегчало… – забормотал он. – Я уж не знаю, как между вами выкручиваться, а ты – такая молодец… Но только я пока не могу, не сейчас…

– А я и не тороплю.

Через два дня он согласился.

* * *

Услышав донесшийся из комнаты молодых стон, Зоя Павловна вошла и остановилась на пороге, осматриваясь. И увидела…

Возле высунувшейся из-под простыни лодыжки что-то шевелилось. Черное, с мышонка размером, оно приникло к бледной коже, словно пиявка. Услышав шум, существо повернулось к Зое Павловне слепой зубастой мордочкой. Сдержав готовый вырваться крик, Зоя Павловна попятилась и тихонько притворила за собой дверь.

С этого дня она старалась заходить в комнату поаккуратнее, чтобы не спугнуть буку. Поначалу та слегка тревожилась, но вскоре привыкла и уже не обращала на Зою Павловну внимания, прячась под покрывалом лишь тогда, когда Ира принимала принесенные свекровью таблетки. А когда она вновь засыпала, снова принималась за свое. Зоя Павловна видела результат – Ира слабела с каждым днем: теперь она спала сутками, кожа приобрела нездоровую желтизну, волосы потускнели и лезли клочьями.

* * *

Миша вошел в квартиру, разговаривая по телефону. Зою Павловна порадовалась: за неделю сын посвежел, даже загорел немного. Однако, договорив, он взглянул на мать с озабоченным видом. Зоя Павловна насторожилась:

– Что-то случилось?

– Уже второй курьер пропал после того, как привез нам продукты… – Миша разулся и чмокнул мать в щеку. – Чушь какая-то… Как там Ира?

– Все хорошо. Отдыхает.

– Отлично!

Миша улыбнулся и прошел в спальню. Через мгновение оттуда донесся крик.

* * *

Зоя Павловна негодовала.

Сын совсем иначе переживал горе, чем она могла предположить. Она надеялась, что он станет искать у нее утешения. Они могли бы коротать вечера за тихими беседами, вспоминая прошлое. Рассматривать фотографии. Миша сидел бы рядом с ней на отвоеванном диване, а Зоя Павловна обнимала бы его, как в детстве. И так исцелила бы его.

Но он все испортил. Запретил ей входить к себе и в одиночестве накачивался алкоголем. Она устала мыть за ним облеванный унитаз. Он разочаровал ее. И все же Зоя Павловна была потрясена, когда, в очередной раз очнувшись и поняв, что сидела, глядя в стену, вышла в коридор и увидела сына, лежащего на полу с головой, разбитой о стальную гантель. На кой черт он притащил ее сюда?! И как умудрился упасть на ровном месте? Снова был пьян? Что-то попало ей под ногу, и она наклонилась посмотреть. Небольшой перламутровый шарик, один из тех, что наполняли стеклянную вазу в гостиной. Зоя Павловна нахмурилась. На глаза попался еще один. И еще… Она собрала их все и, сполоснув под краном, снова сложила в вазу.

А затем дрожащими руками набрала службу спасения.

* * *

В комнате снова пахло могилами – разрытыми глубокими слоями холодной земли, едва начавшимся разложением. Неясное пятно у кровати при желании можно было принять за силуэт высокой худой женщины. На этот раз Зоя Павловна не испугалась – для этого она чувствовала себя слишком разбитой.

– Руфина, это ты? – устало спросила она.

– О, зенки разула, – усмехнулась темнота.

– Как ты попала сюда? Я дверь не закрыла?

– Мне твоя дверь не помеха. Чего не спишь?

– Плохо мне. Одна я осталась. Поговори хоть ты со мной…

– А и поговорю, – хихикнула темнота. – Про Нинку, подружку твою. Может, до тебя что-то и дойдет. Ты же ни черта не знаешь. Дело в силе, понимаешь? Это у нас родовое. После меня она должна была Тае достаться, дочке моей, а от нее – Нинке, внучке.

Сбитая с толку Зоя Павловна молчала.

– Ну да, наврала я поначалу, а скажи правду – ты бы не поверила. Нинка – не племянница мне, а внучка. – Голос темноты стал тягучим, липким. – А та бабуля, что с ней была попервой, то доча моя, Тая… Обе они с придурью были… А как Нинка понесла от своего хахаля, так и вовсе чокнулась. Хахаля-то я быстро прибрала, на фарш перекрутила, и дело с концом, но эти поганки успели убежать. Да еще денежки мои прихватили и кое-какие вещички, что помогли им следы замести… А ты им в этом помогла. – Голос завибрировал, зазвучал угрожающе. – Я искала их. Без них никак – некому передать силу, понимаешь? А теперь их нет, даже правнучки, которую ты, кстати, помогла убить. Я уже одной ногой в могиле, и рада бы сдохнуть, да не могу. Сплю в ящике с землей, держусь на свежем мясе. А доставать его не так уж и просто: вот такого старья, как ты, и даром не надо, а молодые – прыткие да сочные, моро́ки с ними! Пока вашу Машу разделала, всю ванну кровищей уделала, до чего мясистая девка. А чистого веса-то с потрохами сорок килограммов всего…

– Какую… Машу? – пролепетала Зоя Павловна.

– Соседку твою, с восьмого! – взвыла гиеньим смехом темнота. – Я ж ее при тебе ела!

По лицу Зои Павловны потекли слезы.

– За что ты так со мной, Руфина?