Самая страшная книга 2025

Решившись, она принялась мять грязь пальцами, пытаясь скатать из нее шарик. В итоге получилось нечто, норовившее развалиться от малейшего чиха. Но уж что есть. Покряхтывая от покалывания в затекших ногах, Зоя Павловна поднялась и отправилась к соседке. Та открыла мгновенно, словно караулила на пороге.

– Принесла? – Руфина требовательно протянула руку. – Так не тяни, нету у меня лишнего времени.

Зою Павловну такая перемена в поведении удивила и даже слегка обидела, однако она постаралась не подать вида и стряхнула на вечное кружево грязный катышек. Ноздри Руфины широко раздулись, затрепетали, и старуха медленно втянула носом воздух, словно старалась распознать исходящий от комочка запах, разложить его на составляющие и понять, годится он или нет. А потом сцапала его скрюченными пальцами, сунула в рот и проглотила.

Шокированная, Зоя Павловна застыла столбом. Руфина же смотрела на нее ничего не выражающим взглядом. Зоя Павловна медленно, с усилием, моргнула.

«Может, подавилась?»

– А-а… – еще не зная, что собирается сказать, неуверенно затянула она.

– Бе-э-э! – вполне натурально проблеяла в ответ Руфина, заставив собеседницу испуганно умолкнуть.

Нижняя челюсть старухи пошла вниз, лицо неестественно вытянулось, длинный подбородок мелко, по-козьему, затрясся, и Зоя Павловна с ужасом поняла, что глаза у Руфины – с прямоугольными зрачками. Она торопливо попятилась прочь и, сунув руку за спину, принялась судорожно шарить по двери, пытаясь отыскать ручку.

Взгляд Руфины остекленел, она икнула – раз, другой, – и громкая отрыжка эхом прокатилась по подъезду. Вытянув шею вперед, старуха судорожно задергала горлом, как пытающаяся выблевать шерсть большая тощая кошка. Зоя Павловна судорожно скребла рукой о дверь.

Руфина сделала еще одно усилие – и в подставленные ко рту сложенные лодочкой ладони плюхнулся блестящий от слюны и желудочного сока разбухший комок.

– Держи буку. – Как ни в чем не бывало старуха помяла комок пальцами, уплотняя, и протянула его Зое Павловне, взирающей на нее в немом ужасе.

– Что это?! – взвизгнула та.

– Свобода твоя, что ж еще? – хохотнула Руфина, пытаясь всунуть мерзкую массу ей в руку.

– Я… я не буду это брать… – едва не падая в обморок от страха и омерзения, вяло отбивалась Зоя Павловна.

– Антонов огонь тебя попеки, труперда ду́рая! – беззлобно заругалась Руфина и, с силой ухватив ее за руку, впихнула липкий комок. – Владей!

– Что делать-то с ним? – вжимаясь в дверь, придушенно пискнула Зоя Павловна.

– Как что? Высидеть надо. Найди в доме теплое и темное место, сооруди гнездо, да положи там. Она покопошится да устроится.

– Кто… – выдохнула Зоя Павловна и убито закончила: – Покопошится? Это вот это вот, что ли?

Она раскрыла ладонь и беспомощно уставилась на матово поблескивающий комок грязи.

– Так… – Зоя Павловна попыталась взять себя в руки. – Как это работает?

– Увидишь, – загадочно усмехнулась Руфина. – Главное, в темноту и тепло положи. И чтоб никто не нашел до поры. Поняла?

– И… сколько ждать?

– Недолго. – Руфина скривила губы. – Бука по-разному растет – у кого-то быстрее, у кого-то дольше. Смотря сколько дерьма в вашем доме скопилось.

Зоя Павловна вспыхнула гневом, но затем резко успокоилась. В чем, собственно, Руфина неправа? Много у них дерьма в доме, ой много. Дрязги, интриги, лицемерие. И она мечется среди всего этого, пытаясь привнести в хаос частицу гармонии.

– Я поняла, – с достоинством сказала она.

– Ну тогда я пошла, – старуха вдруг зевнула, и снова так широко, будто не рот у нее, а пасть. Влажно блеснула алая глотка, пахнуло теплым смрадом большого хищного зверя. Зою Павловну замутило, и она прикрыла глаза. Открыла – рядом никого. В руке липкий комок.

И вдруг пришло спокойствие. Вот теперь все будет хорошо, поняла она, черная полоса кончилась. Ощущение было таким ярким и чистым, что на губах сама собой появилась улыбка, спина распрямилась и даже захотелось петь. Эйфория накрыла ее и на крыльях понесла домой. Уже в квартире она задумалась: куда спрятать буку?

Никакой вины Зоя Павловна за собой не чувствовала. На ее территорию нагло вторглись захватчики, и их следовало изгнать. Что же касается Миши – он молод, таких Ирок у него впереди пруд пруди. С женитьбой он поторопился, совета материнского не послушал, в следующий раз не будет спешить, поживет у матери под крылышком. Возвратятся забытые милые вечера с чаем, домашней выпечкой и так ею любимыми старомодными фильмами, и сын уже не станет, вернувшись с работы, шмыгать к себе в комнату, где его ждет эта… От открывшихся перспектив у Зои Павловны запело-зажурчало сердце. Она подошла к шкафу, где хранились зимние вещи, и, отыскав Иркину кашемировую варежку, уложила в нее буку и пошла на кухню. Открыв шкафчик под раковиной, отодвинула мусорное ведро и сунула варежку как можно дальше, в вырезанный для труб прямоугольник.

* * *