Самая страстная Золушка

— Все подумают, что вы двое влюбились друг в друга, — очень тихо проговорила она.

— И это сразу подстегнет интерес, — резюмировал Алессандро. — Мне это только на руку.

Лиан поняла, что ему безразлично, какое мнение складывается о нем у людей.

— Просто мне неприятно обманывать, — сказала она. Хотя будет ли это обманом, если в конечном итоге Алессандро и Элла влюбятся друг в друга?

— Мне тоже, — отозвался Алессандро.

Нахмурившись, Лиан озадаченно посмотрела на него:

— Тогда зачем?…

— Едва ли это можно назвать обманом, — задумчиво проговорил Алессандро и наклонился к ней. Лиан не решилась отстраниться, да и не хотела. От лимонного запаха его одеколона у нее закружилась голова. — Для успешного маркетинга все средства хороши. Нужно показывать все так, как тебе выгодно. Вот и все.

Лиан медленно кивнула. Она понимала: ее волнует не столько обман, сколько тот факт, что Элла и Алессандро выступают в этом проекте парой. И у нее не хватало доводов, чтобы подавить поднимающееся в душе опасение, что Алессандро не устоит перед чарами Эллы. Элла красива, очаровательна, весела и всегда готова к флирту. Как можно сопротивляться всему этому? Вот и Алессандро не будет, подумала она, не сможет он удержать свои эмоции в узде.

* * *

Какие у нее потрясающие глаза, тем временем думал Алессандро, глубокого сиреневого цвета, опушенные длинными ресницами, которые бросают тень на щеки, когда она опускает взгляд, а это случается очень часто. Он понимал, что заставляет ее нервничать, и это наполняло его и сожалением, и удовлетворением. Ему нравилось, что он так действует на нее. Нравилось, когда ее глаза расширялись под действием какого-то чувства, когда ее дыхание становилось неровным. Он с наслаждением вдыхал исходящий от нее цветочный аромат. Аромат взрослого человека, сдержанного, утонченного. Он ощущал в ней хрупкость и ранимость, а также силу и твердость. Эта женщина соткана из противоречий, из тайн и, вероятно, даже не догадывается об этом.

Она более очаровательна и соблазнительна, чем ее харизматичная сестра, которая не отлипает от телефона, а если и отлипает, то секунд на тридцать, чтобы выдать какую-нибудь колкость или пофлиртовать. В Лиан есть глубина, которой не обладает Элла.

С чего это вдруг он вздумал сравнивать сестер?! Он не намерен поддаваться растущему притяжению между ними, как бы приятно ему ни было представлять, что будет, если он наклонится немного вперед, вдохнет ее аромат, проведет пальцами по ее шелковистой коже, привлечет ее к себе…

— Откуда вы знаете это стихотворение? — спросил он, слегка отклоняясь назад. Ему захотелось побольше узнать о ней.

— Его проходят в школе во Франции. Оно было одним из моих любимых. Я и сейчас учу его со своими учениками.

— Значит, вы выросли во Франции?

— Да, жила в Лионе, потом в Париже. Когда мне было одиннадцать, мы переехали в Нью-Йорк.

— Как так получилось?

— Вопросы, вопросы… — Лиан рассмеялась и отошла. — Мой отец был мелким дипломатом. Его отправили в Нью-Йорк. — Она обернулась, посмотрела на Алессандро, и ее глаза лукаво блеснули. — Очевидно, он был большим другом вашего отца.

— Разве? — ровным тоном осведомился Алессандро. Такая дружба — плохая рекомендация, подумал он. Его отец всегда отличался безрассудством и беспечностью, его всегда легко было обвести вокруг пальца. Он ввязывался то в одну любовную связь, то в другую и нимало не заботился о том, что причиняет кому-то боль.

— Ну, на это можно смотреть по-разному, — сказала Лиан. — Но именно благодаря этой дружбе мы получили приглашение на ваш бал. Однажды в Монте-Карло, за столом, где играли в баккару, мой отец дал вашему сто франков. Тот, вероятно, об этом не забыл. И многие годы моя фамилия была в списке тех, кому высылались приглашения на разные мероприятия.

— Ясно. — Губы Алессандро изогнулись в циничной ухмылке.

— Мой отец был игроком, — тихо добавила она. — За игорными столами он потерял все свои деньги, и мы переехали в Париж, а потом в Нью-Йорк, чтобы избежать бесчестия. Вскоре после этого он умер.

Алессандро услышал, как дрогнул ее голос, и это тронуло его до глубины души.

— Сожалею.

— Я тоже. Если бы он не потерял все свои деньги, он не упился бы до смерти и не умер бы от печеночной недостаточности, — вздохнула она.

— Боюсь, мой отец во многом похож на вашего. Правда, он все еще жив и ведет светскую жизнь на Ибице.

— Вы совсем не похожи на него, — уверенно сказала Лиан.

— Хвала Господу за это.

— Вы намеренно сделали такой выбор? Быть другим?

Ее проницательность заставила Алессандро почувствовать себя неуютно.

— Да, намеренно. — Он никогда не станет ведомым, как это было с его отцом, не допустит, чтобы им руководила похоть, как отцом, или эмоции, как матерью. Первая привела отца к беспутству, вторые — мать к смерти.

— Знаете, вы очень интересуете таблоиды, — с улыбкой сказала Лиан. — Вас всегда считали затворником, и предстоящая череда приемов вызывает жгучее любопытство.

Алессандро шагнул к ней:

— Вы читали обо мне?

Щеки Лиан залил нежный румянец.