Самарская область

сумасшедших операторов. Бунт темной дикой толпы, под шомполами и пулеметами пошедшей в

окопы, невежественной и трусливой, (...) наивной и жадной, (...) дикой и мстительной, как папуасы,

– толпы, не знающей своей истории, не имеющей понятия об Отечестве, уставшей от

бессмысленной и бесцельной бойни, возвели в дрянненький ореол социальной революции (...)»142.

Важно отметить, что позиция Ивана Петровича никак не исчерпывается одной лишь

ненавистью к своим политическим оппонентам. Нет, он стремится постичь внутреннюю диалектику

происходящего, увидеть за разрозненными фактами и деталями какие-то фундаментальные

закономерности. Вот взгляд героя случайно останавливается на часовом у входа в

железнодорожный вокзал: «Во имя блага русского народа, во имя будущего вот этого рабочего,

этого смеющегося, беспечного деревенского парня, я иду со штыком на них. Буду убеждать других

рабочих, таких же наивных и честных, как он, других деревенских парней, доверчивых и чистых,

как хлебные колосья, считать этих рабочих и деревенских парней (...) негодяями и истреблять их»

(с. 152-153).

Иван Петрович попадает в совершенно особую ситуацию, когда все его существо

оказывается во власти внешних факторов. И потому в повести детально прослежены отчаянные

усилия этого явно незаурядного человека хоть как-то «вписаться» в эти весьма жестокие правила

игры, сформированные лавинообразным нарастанием общественного размежевания и раскола.

В этом находит свое выражение авторское понимание и истолкование духовного поиска в

революционную эпоху. Это не столько воплощение героического начала в человеческом

характере, сколько отражение многослойной антиномии «великого» – «конформного» в практике

общественного большинства тех лет, к тому же поставившей перед индивидуумом такие

бесконечно трудные вопросы, как проблема этического выбора и осуществления своего

профессионального долга в условиях тотальной регламентации действия, проявившейся в

социально-психологическом феномене жестокости и попытках ее оправдания, сохранение воли к

поступку в условиях личного поражения.

При

этом

художественная

концепция

«Самары»

не

исчерпывается

анализом

психологических комплексов Ивана Петровича. Писатель смело идет дальше и глубже – к

проблеме своего рода деформации самого народного сознания под чудовищным давлением

жизненных реалий, с тревогой и содроганием обнаруживает проявления духовного и даже как бы

«биологического» перерождения множества самых простых, «рядовых», что называется, людей, с

которыми встречается и общается центральный персонаж произведения. С другой стороны, И. Е.

Вольнов отыскивает в непрекращающемся калейдоскопе кровавых эксцессов крупицы все еще

живой исконной народной мудрости, морали, нравственности, с неподдельным волнением

обнаруживает приметы стойкости и честности «маленьких» людей, сохранивших в себе доброту

созидания вопреки многоликому общественному злу.

При Самарском отделении государственного издательства был создан Дом печати. Это была

следующая за «Звеном» попытка объединить все литературные силы Самары и наладить

широкую пропаганду художественного слова среди рабочих. Дом печати объединял писателей всех

литературных толков и направлений; в него также входили артисты, художники, музыканты, но

практически функционировала только секция литературы.

Самой распространенной формой общения писателей с читателями оставались в 1920-е гг.

литературные вечера. Вход на них был свободный, и их посещали рабочие, красноармейцы,

пролеткультовцы, учащаяся молодежь. Структура вечеров была та же, что и в студии «Звено»:

читка произведений, критика, доклады.

Много внимания уделялось драматургии. А. С. Неверов читал свои пьесы «Бабы», «Захарова

смерть», К. Д. Гандурин выступал в Доме печати с чтением пьес «Яков Певцов», «Автомобиль»,

«Белый хлеб». При Доме печати был организован драматический кружок писателей. Режиссером

был член комиссии отдела искусств при ГУБоно С. А. Уваров. В статье Самарского «Литературная

жизнь Самары» говорилось, что члены драматического кружка часто ставили платные спектакли

142 Вольнов И. Огонь и воды. Повести, очерки. Куйбышев: Куйбышев, кн. изд-во, 1990. С. 196-197.

Далее цитаты из произведения И. Е. Вольнова приводятся по данному изданию с указанием страниц в тексте.

«для пополнения писательского бюджета»143.

Чаще всего разыгрывались пьесы А. С. Неверова «Женское засилье», «Смех и горе»,

«Богомолы». Начиная с мая 1920 г. Н. Степной выступает с лекциями о литературе и искусстве. О

напряженности его работы говорят следующие цифры: он выступил в городе 7 раз и 15 на окраине,

в июле – 15 раз в городе и 10 на окраине, в сентябре – 25 раз, в ноябре – 24 лекции, в декабре -37

лекций144.

В январе 1921 г. в Самаре организуется ЛИТО Губполитпросвета с тремя секциями: 1)