Самарская область

были без обсуждения приняты постановления по пяти, два перенесли на следующее заседание, а

все остальное время посвятили дебатам о том, как обходиться с проститутками при советской

власти. Здесь определились своеобразные радикалы и либералы. Еще раньше, с подачи

начальника милиции Рыбина, было принято постановление о создании концентрационных лагерей

для проституток. В. Куйбышев, считая их более социально близкими, чем, например, священник

или лавочник, заявил, что такая мера не решает вопроса. Рыбин возразил ему, отметив: «там

проституток будут не наказывать, а заставлять работать». Врачи Левинтов и Лебенгарц заметили,

что «борьба с проституцией – это борьба с венерическими заболеваниями: из 15 человек – 1

венерик, для лечения являются целыми семьями, заявляя, что заражение произошло от знакомой,

меньше ссылаются на проституток... Нужно устройство бесплатных амбулаторий и бесплатного

лечения. Наказывать надо не проститутку, а того, кто ею пользуется. Лечение сделать

обязательным... Огромен рост венерических заболеваний в армии». Они предложили вести

«санитарно-просветительную работу среди членов профсоюза, красноармейцев; уничтожить

официальную регистрацию проституток, так как тайные опаснее». Основные же надежды врачи

возлагали на «будущее социалистическое общество, где будет конец проституции».

Начальник милиции, который должен был охранять настоящее, а не будущее общество,

настаивал на том, что «проституция ведет за собой преступность» и предлагал создать все же для

этой категории работные дома. С ним солидаризовался «тов. Теплов, выступивший за

организацию работных домов, где проститутки получат как моральную, так и материальную

помощь». Единственная из членов горисполкома женщина «тов. Коган указала на

несостоятельность концентрационных лагерей. Предлагают, говорит, концентрировать женщин, но

никто ни слова не сказал о концентрации мужчин, которые пользуются проститутками». Ее

поддержал «тов. Куйбышев, заявивший: спрос родит предложение. С уничтожением проституток

не уничтожится проституция, работный дом... будет благодатной почвой для увеличения нового

числа проституток». По окончании прений была принята следующая резолюция: «Самарский

горисполком... отменяет постановление о заключении проституток в концентрационные лагеря,

считая этот способ... не разрешающим самого явления, вызванного капиталистическим строем».

Как и по другим вопросам, образовали ничего не решающую комиссию из «представителей отдела

здравоохранения, секции обеспечения и Совета профсоюзов для разработки мер борьбы с

проституцией».

Война, революция, бесконечно сменяющие друг друга разнородные политические силы во

властных структурах не только породили хозяйственную разруху, но и способствовали углублению

всех социальных болезней в обществе. Чем дальше, тем больше увеличивалось количество

социально беззащитных слоев населения: стариков, детей, инвалидов, безработных, наконец. В

Самарской губернии, где было много беженцев и эвакуированных, а военнополитические разборки

начались практически сразу после Октябрьского переворота большевиков, уже с конца 1918 г. со

всей остротой встал вопрос детской беспризорности.

Губернские и городские отделы просвещения, труда, соцобеспечения, соцстрахования,

Совнархоз, обсудив циркуляры Центра о распределении детей по детским домам, для принятия

решения сначала ознакомились с состоянием дел в Самаре по этому вопросу. Положение, по

выражению докладчика, было «мрачным». На 1 декабря 1918 г. детских домов (приютов) было: «с

великорусским населением – 9, польских – 3, беженских смешанных – 4, литовских – 1, латышских

– 1; с общим населением до 1200 человек. Помещения детских домов старые, давно не

ремонтированные, частью носящие следы разрушения и запущения. Национальные детдома

малы, грязны, сыры и плохо вентилируемы. Можно наблюдать 2–3 дома, где кровати составляются

на день в 3-4 этажа, чтобы дать возможность детям двигаться. Обстановка в большинстве д. домов

казарменная, в лучшем случае – больничного характера, с абсолютным отсутствием уюта,

произведений искусства, науки и даже мебели, кое-где не хватает кроватей, дети спят по двое,

иногда на полу и столах. Не хватает матрацев, подушек, белья. Простыни часто промоченные,

зловонные, скомканные, грязные. Ни один детдом не говорит о том, что обитатель его есть нежное

детское существо, которому нужны ласка, свет, уют, наука и познания. Лучше выглядят д. дома, где

дети трудятся: убирают, учатся, шьют, вяжут, там видишь озабоченно деловитые детские личики...

Санитарно-гигиеническая сторона стоит на низком уровне... Национальные детдома вообще

имеют очень запущенный вид, хотя обеспеченность их воспитателями и даже учителями