Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Как уже отмечалось, многие из корейских историков считали Силланское государство периода троецарствия рабовладельческим, полагая, что феодальные отношения зародились в Корее не раньше конца VII в., т. е. после объединения страны под властью Силла[98]. Но чтобы установить действительное положение вещей и определить характер социально-экономических отношений в Силла (как, впрочем, и в других государствах) в период троецарствия, нам кажется необходимым прежде всего определить удельный вес и значение рабского труда в общественном производстве. Нужно выяснить, существовал ли рабовладельческий уклад в экономике Силла изучаемой эпохи, и если да, то играл ли он такую важную роль, чтобы определять способ производства в Силла как рабовладельческий.

Интересно в этой связи рассмотреть главные доводы тех историков, которые считают силланское общество рабовладельческим. Поскольку большинство корейских историков — сторонников рабовладельческой концепции в понимании истории периода трех государств — поддерживают (хотя и с оговорками) основные положения Пэк Намуна, выдвинутые в его интересном исследовании по социально-экономической истории Кореи периода троецарствия, мы остановимся на главных тезисах этого сочинения, касающихся вопроса о рабовладении в Силла.

Предварительно замечу, что Пэк Намун, исследуя экономический строй Силланского государства, обращает все свое внимание на то, чтобы найти и показать только рабовладельческий уклад, вместо исследования всей совокупности экономических отношений, представленных, безусловно, не одним, а несколькими укладами. В результате, как нам кажется, рабовладельческий уклад, заняв центральное место исследования, превращен в господствующий уклад в общей системе производственных отношений.

Пэк Намун по китайским источникам устанавливает наличие рабов уже в чинханский период, как он выражается, «кланового государства», когда рабы находились в коллективном владении общин и играли второстепенную роль в производстве. Но затем, подчеркивает он, с образованием «воинственных государств» в экономике утверждается рабовладельческая система[99]. Чтобы подтвердить этот тезис, Пэк Намун обращается к изучению вопроса об источниках пополнения рабов. В частности, важнейшим его доводом в защиту тезиса о существовании рабовладельческой формации в Силла является ссылка на сообщение Самкук саги о пленных, которых захватывали в ходе войн[100]. Но характерно, что нигде в Самкук саги нет сообщений о превращении пленных в рабов или вообще об их дальнейшей судьбе. Единственное замечание этого рода, используемое обычно для доказательства того, что пленные превращались в рабов, дает, однако, основание и для совершенно противоположного вывода. Вот это сообщение[101]: «В девятом месяце (23-го года правления вана Чинхына, т. е. 562 г. н. э.), когда поднялся мятеж в Кая[102], ван повелел Исабу подавить его, а в помощь ему направил Садахама. Садахам во главе пяти тысяч всадников первым ворвался в крепостные ворота Чонданмун (в столице Кая) и поднял белый флаг, отчего в крепости воцарились страх и растерянность. Когда подоспел с войсками Исабу, [крепость] тут же сдалась. При обсуждении заслуг наибольшие были признаны за Садахамом. Ван дал [ему] в награду добротные земли и двести пленных[103]. Садахам трижды отказывался, но ван настоял. Тогда, приняв [дар], [Садахам] пленных отпустил на свободу, а землю раздал воинам, и люди государства хвалили его». Из этого сообщения, говорящего об одобрении, которое встретил акт освобождения пленных Садахамом, нельзя во всяком случае делать вывода о том, что все пленные превращались в рабов, а, наоборот, можно прийти к заключению, что освобождение их и превращение в государственных крестьян (***) было общей тенденцией.

В подкрепление тезиса о существовании рабовладельческой формации Пэк Намун также приводил сообщения Самкук саги о случаях продажи детей в голодные годы[104]. Отрицая случайный характер такой торговли людьми и сопоставляя эти сведения с позднейшими данными о существовании в Китае рабов из Силла, Пэк Намун делал вывод о широком распространении работорговли, которая сопутствует рабовладельческому строю[105]. Во всяком случае эти сведения о продаже людей, так же как и о других источниках рабства (долги, наказание за совершенные преступления и пр.), ничего не могут сказать о роли рабов в производстве или о масштабах их применения.