Самодуры

Симон. Чего я хочу, это мое дело, а вы извольте отправляться отсюда.

Феличе. Что ж, синьора Марина, надо повиноваться мужу. Я тоже, когда синьор Канчано мне что-нибудь приказывает, исполняю немедленно.

Марина. Браво, браво! Я вас понимаю. — До свиданья, синьоры.

Риккардо (Марине). Мое глубочайшее почтение.

Симон (насмешливо, графу). Нижайшее почтение.

Марина (делая реверанс, графу). Ваша покорная слуга.

Симон (передразнивая ее реверанс). Сударыня…

Марина (в сторону). Молчу, пока молчу… Но больше такую жизнь я выносить не намерена. (Уходит.)

Симон (к Феличе). Кто этот синьор?

Феличе. Спросите у моего мужа.

Риккардо. Если вам угодно знать, кто я, я сам вам скажу; незачем утруждать синьора Канчано. Я граф Риккардо дельи Арколаи, кавалер Абруццский, приятель синьора Канчано и покорный слуга синьоры Феличе.

Симон (к Канчано). И вы позволяете своей жене водиться с такими людьми?

Канчано. Что же мне делать?

Симон. Чудные дела! (Уходит.)

Феличе. Смотрите, какой воспитанный человек! Бросил нас и даже не простился. Вы видите разницу, граф? Мой муж — человек вежливый; он просто не способен на такой поступок. Мне очень жаль, что я не могу вас просить идти с нами на сегодняшний обед. Но после обеда я скроюсь под каким-нибудь предлогом, и мы вместе пойдем в оперу. — Не так ли, синьор Канчано?

Канчано. Но я сказал вам…

Феличе. Ну, полно, полно! Пойдем, глупыш!

Берет под руку с одной стороны графа, с другой мужа, и они втроем уходят.

Действие второе

Явление первое

Комната в доме Лунардо. Маргарита, нарядно одетая; Лучетта.

Лучетта. Ах, синьора маменька, как вы нарядно оделись!

Маргарита. Как же иначе, милая дочка? Ведь сегодня у нас будут гости, не ходить же мне кухонной девкой! Вообразить себе только!

Лучетта. Ну, а мне как быть, вообразить себе только?

Маргарита. Вы девушка, вам и так хорошо.

Лучетта. Да, да, очень хорошо. Я не больна — значит, мне хорошо.

Маргарита. Не знаю уж, что и сказать, дорогая. Если бы я могла, я сама была бы рада дать вам все, что нужно. Но вы знаете своего отца? С ним не сговоришься. Когда я его прошу что-нибудь для вас сделать, он мне готов глаза выцарапать. Он заявил раз и навсегда, что девушки должны ходить скромно, без всяких украшений, и сердится, что я даю вам плохие советы. Ну, я и стараюсь не вмешиваться, чтобы не слышать его ругани. В конце концов, вы мне не родная дочь и я не могу распоряжаться.

Лучетта (с горечью). Знаю, очень хорошо знаю, что я вам не родная дочь!

Маргарита. Что вы этим хотите сказать? Может быть, что я к вам плохо отношусь?

Лучетта. Я не говорю, что вы нехорошо ко мне относитесь. Только, конечно, вам до меня не очень-то много дела. Будь я ваша родная дочь, вы бы не потерпели, чтобы я при гостях была в переднике.

Маргарита. Возьмите да и снимите передник.

Лучетта. А когда я его сниму, что будет?

Маргарита. Когда снимете, вообразить себе только, будете без передника.

Лучетта. Вы думаете, я не понимаю, что вы надо мной смеетесь?

Маргарита. Потому что вы меня смешите. Чего вы хотите?

Лучетта. Чего?.. Хотела бы одеваться, как другие.

Маргарита. Скажите это своему отцу. Уж не хотите ли вы, чтобы я потихоньку позвала портного и заказала вам платье? А потом… синьор Лунардо не слепой, вообразить себе только, он увидит, и тогда…

Лучетта. Я уж не говорю о платье, но хоть что-нибудь. Посмотрите, у меня даже рукавчиков нет. Воротничок такой, что стыдно носить, он моей бабушке ровесник! Платье-то для дома еще сойдет, но мне хотелось бы хоть немножко принарядиться. Ведь я молода, и я же не нищая. Хоть пустячок какой-нибудь можно бы мне было иметь…

Маргарита. Ну, подождите. Пару рукавчиков? Я вам дам свои. Хотите жемчужное ожерелье?

Лучетта. Ах, еще бы!

Маргарита. Сейчас принесу. (В сторону.) Бедняжка, мне ее жалко! Вообразить себе только, все мы женщины таковы. (Уходит.)

Явление второе

Лучетта, одна.

Лучетта. Как же! Она говорит, что батюшка не позволяет. А я так думаю, что она сама этого не хочет. Правда, батюшка — человек строгий и красивых вещей в доме не любит. Однако ее-то он как нарядить умеет! Захочется ей новое платье — она заказывает без дальнейших разговоров; ей он все позволяет. А обо мне, бедняжке, никто и не подумает. Одно слово, мачеха! И потом, я ее знаю, она на меня сердится, потому что я моложе ее и красивее. Дома я ей мешаю; она меня зовет дочкой скрепя сердце, хотя я называю ее маменькой; а сама боится, чтобы я ее не состарила.

Явление третье

Лучетта и Маргарита.