Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

– Посол Деш-Раджа был повторно вызван к Гувернюру, чтобы дать ясный ответ о намерениях его страны в текущем конфликте. «Вы должны принять окончательное решение, – сказал Гувернюр. – Или вы осуждаете действия коалиции предателей, или вы окончательно объявляете нейтралитет, как Енавское Княжество, подтверждая свою недееспособность как независимое государство».

Политика была менее интересна, чем её прямое продолжение – война. Кружок зрителей умобраза рассеялся. Женщины бросились на улицу, в поисках очередного солдата, которому нужно оказать «материнскую заботу».

Вокруг умобраза остались дети, радующиеся любому развлечению, и диванные аналитики. Они усиленно вслушивались в новости дипломатии, обмениваясь многозначительными кивками, будто решения Гувернюра зависели от их одобрения.

Остальные мужчины заново набили трубки. Закурили и начали вспоминать, у кого какого родственника и каким образом убило на предыдущей войне, которую в Голдиваре называли Третьей Мировой.

Значит, сейчас шла – Четвёртая. Действительно, в цивилизационном развитии Земля отставала от Голдивара!

Я и Баэст вернулись за барную стойку.

– Каждая нервная тётка магией вооружилась, – продолжал бурчать мой спутник. – Надо ввести мораторий на продажу боевых руллей гражданским лицам. Война как-никак, везде шпионы.

Я заказал нам ещё по кружке зернового дрикка. Вспомнил выражение «на воре и шапка горит». Баэст усиленно искал шпионов, чтобы его самого не заподозрили.

Он окончательно захмелел.

– Эй, ты! – крикнул он нашему вознице. Тот рассказывал курителям трубок, что его дедушка погиб в Третью Мировую на защите какой-то крепости. Его накрыли боевые маги «золотым огнём». – Уже третий виток пошёл. Как там наши хорты?

Возница нехотя вышел из трактира, но тут же вернулся:

– Девок привезли. Трофеечки!

Те мужчины, которые путешествовали с жёнами, сделали вид, что заняты беседой о войне. Холостые выбежали на улицу вслед за возницей.

– Пошли, енавец, со мной, – сказал Баэст. – Готовь деньжата. Свежачок пригнали. Будет, чем полакомиться.

– Разве нам не надо ехать дальше? – заупрямился я. – Все витки уже того… завились…

Но Баэст тянул к выходу, обливая дрикком мой рукав:

– Неа. Раз трофеечек подвезли, значит, им отдохнувших хортов отдадут. Приоритет для военных экипажей. Теперь мы ранее крайнего витка не уедем.

«Крайним витком» назывался выход на небо Стюкке, четвёртой из Семилунья. Закрывая собой крошку Зюстерхен, Стюкке начинала отсчёт вечернего времени.

– Что такое «трофеечки»? – спросил я.

– Девки, захваченные на вражеских землях. Их возят за армией в передвижных фронтовых борделях. Так они отрабатывают преступления отцов и братьев.

Звучало крайне неприятно, но деваться было некуда, нужно соответствовать роли богатого бездельника, мечтающего стать подданным Химмельблю.

2

Во дворе стояла огромная карета размером с вагон поезда, расположенная на нескольких колёсных парах. На четырёхскатной крыше торчали трубы, из которых шёл дымок. Между труб установлена деревянная корзина с арбалетчиком. Узкие окна кареты снаружи закрыты решётками, а изнутри задёрнуты занавесками. По борту надпись деревянными буквами с облезшей синей краской:

Арестантский экипаж 23-012-Лебенсборн

Служащие станции отстегнули от кареты лошадей и отвели в стойло. Возница тут же исчез за трактирной дверью.

Карету окружили мужчины и парни. Одни принялись свистеть, другие кидали камни, выкрикивая:

– Готовьтесь, кобылы, отрабатывать.

– Объединённый полк копейщиков Брустерблю заждался, – хохотнул солдат с полным мешком даров.

– Будете знать, шлюхи, как воевать с нами!

– Эй, трофеечки, скоро оцените, на что способны мужики Химмельблю!

Один юноша осмелел и запрыгнул на бортик экипажа. Вцепившись в решётку, старался разглядеть что-то за занавесками.

– А ну прочь! – приказал охранник на крыше. При этом даже не шевельнулся, чтобы зарядить арбалет.

Появился грузный красномордый мужчина в помятых латах и ножнами без меча.

– Ра-а-азойдись! – приказал он. – Всем отойти на расстояние десяти шагов от арестантского экипажа. И хватит портить собственность Гувернюра. Если кто-то ещё бросит камень в этих грешниц, буду расценивать как нападение при исполнении служебных обязанностей.

Люди шагнули назад, а парень выжидающе повис на карете.

– Щас я тебя, – запыхтел охранник, ощупывая ножны.

Убедившись, что в них нет меча, открыл дверь в передней части кареты, там, где располагалась скамейка возницы, и начал искать оружие. Достал-таки меч и лениво взмахнул. Даже издалека мне видно, что лезвие покрыто пятнами ржавчины.

Парень отпустил решётку и спрыгнул на землю.

– Уважаемый кэр, – обратился к нему Баэст.

– Капрал охранной службы, – резко поправил красномордый, вкладывая меч в ножны.

Развернулся и пошёл в трактир. Баэст увлёк меня за собой:

– Капрал, я и мой друг имеем к вам предложение.

– Нельзя, – покачал головой капрал.

– Но почему же?

– Везу трофеечек в армию. Пусть там их портят.

– Я и мой друг не бедные люди, можем позволить себе кое-какие расходы.

Капрал остановился, огляделся. Наклонился к Баэсту и шепнул:

– Пятьдесят.