Самое необходимое

Лиланд Гонт смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом подошел к двери и поднял визитку Алана. Он внимательно прочитал написанное на обеих сторонах карточки, и на губах у него заиграла улыбка. Шериф собирается заглянуть сюда снова в понедельник, так? Что ж, это очень кстати, поскольку мистер Гонт полагал, что к понедельнику шерифу округа Касл придется жарить совсем другую рыбку. И другой рыбки будет предостаточно. И это было действительно очень кстати, потому что ему и раньше приходилось встречать людей вроде Пэнгборна; от них следовало держаться подальше, во всяком случае, пока налаживаешь какое-то дело и обзаводишься клиентурой. Люди вроде Пэнгборна видят слишком многое.

— Что-то случилось с вами, шериф, — сказал Гонт. — И это что-то делает вас еще более опасным, чем вам полагается быть. И еще: это написано у вас на лице. Интересно, что же это такое? Что-то, что вы сделали, что-то, что вы видели, или и то, и другое вместе?

Он стоял, выглядывая на улицу, и его губы медленно приподнялись и обнажили крупные неровные зубы. Разговаривал он обычно тихим, умиротворяющим голосом как человек, который долгое время был своим единственным и самым лучшим собеседником.

— Насколько я понимаю, вы — что-то вроде салонного мага, мой высокопоставленный друг. Любите фокусы. Я покажу вам парочку новеньких трюков, прежде чем уеду из города. И я уверен, вы будете от них в восторге.

Смяв визитную карточку шерифа, он сжал ее в кулаке. Когда она совсем исчезла, язычок пламени вырвался из щели между его средним и безымянным пальцами. Он снова раскрыл ладонь, и хотя бледные струйки дыма поднимались с поверхности его ладони, от визитки не осталось и следа — даже горстки пепла.

— Абракадабра, тьфу-тьфу-тьфу, — тихонько проговорил Гонт.

10

Миртл Китон в третий раз за этот день подошла к двери кабинета мужа и прислушалась. Когда она встала около девяти часов утра, Дэнфорт уже сидел там запершись. И теперь, в час дня, он все еще находился там, а дверь была по-прежнему заперта. Когда она спросила, не принести ли ему ленч, он глухим голосом велел ей отправляться подальше, потому что он занят.

Она подняла было руку, чтобы снова постучать в дверь, но... застыла, слегка наклонив голову. Из-за двери послышался шум — какие-то скрежещущие, пощелкивающие звуки. Они напомнили ей звук, который издавали часы с кукушкой ее матери за неделю до того, как окончательно развалились.

Она тихонько постучалась снова.

— Дэнфорт?

— Оставь меня в покое! — раздался его голос, в котором сквозило то ли возбуждение, то ли страх.

— Дэнфорт, с тобой все в порядке?

— Да, черт бы тебя побрал! Оставь меня в покое! Я скоро выйду!

Щельканье и скрежет. Скрежет и щелканье. Звук, как от набившейся в миксер грязи. Он немного пугал ее. Она надеялась, что Дэнфорт не сорвался там с катушек. Он так странно вел себя в последнее время.

— Дэнфорт, хочешь, я съезжу в булочную и куплю пончиков?

— Да! — проорал он. — Да! Да! Пончиков! Туалетной бумаги! Салфеток для соплей! Поезжай куда хочешь! Купи что угодно! Только оставь меня в покое!

Огорченная и обеспокоенная, она постояла так еще несколько секунд, раздумывая, не постучаться ли снова, но потом решила этого не делать. Она уже не была уверена в том, что хочет знать, чем занимается там, за запертой дверью, Дэнфорт. Она даже не была уверена, что хочет, чтобы он открыл дверь.

Она надела туфли и теплый плащ — было солнечно, но прохладно, — и пошла к машине. Она заехала в «Сельскую духовку» в самом конце Мейн-стрит и купила полдюжины пончиков — с медом для себя и с шоколадными орешками для Дэнфорта. Она надеялась, что пончики хоть чуть-чуть его подбодрят — ее-то шоколад всегда взбадривал.

По дороге обратно она кинула взгляд на витрину «Самого необходимого». То, что она там увидела, заставило ее резко и сильно нажать на педаль тормоза. Если бы кто-то ехал за ней, он бы наверняка долбанул ее сзади.

На витрине стояла самая потрясающая кукла на свете.

Штора, конечно, была поднята. И табличка, висевшая за стеклом, гласила:

ОТКРЫТО

Разумеется.

11

Полли Чалмерз провела субботний полдень самым несвойственным для нее образом: ровным счетом ничего не делая. Она сидела у окна в своей деревянной бостонской качалке, аккуратно сложив руки на коленях и глядя на редко проезжающие по улице машины. Алан позвонил ей перед выездом на дежурство, рассказал, как упустил Лиланда Гонта, и спросил, как она себя чувствует и не нужно ли ей чего-нибудь. Она сказала, что чувствует себя прекрасно и, спасибо, ей ничего не надо. Оба эти утверждения были лживыми: чувствовала она себя далеко не отлично и очень нуждалась в некоторых вещах. Первым в списке стояло лекарство от артрита.

Нет, Полли... говорила она себе, что тебе на самом деле нужно, так это немного храбрости. Столько, чтобы подойти к мужчине, которого ты любишь, и сказать: «Алан, я рассказала тебе не всю правду про те годы, что меня не было в Касл-Роке, и я просто наврала тебе про то, что случилось с моим сыном. Теперь я хочу попросить у тебя прощения и рассказать правду».