Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть?

– Не спеши, парень, возьмем еще кофе. Я пока не решил, о чем говорить по телефону, и мне лучше думается, когда я говорю о другом.

– Например, о женских сумочках?

– Что, не в тему? – засмеялся дядя Эм. – Это потому, что ты в них ничего не смыслишь. Я знал одного галантерейщика, так он мог ночь напролет о них рассуждать. Как карнавальщик о карнавале.

– Вот и рассказал бы лучше о карнавале. Чем Мордатый занимается, например?

– У него свое шоу. Идешь уродов смотреть, платишь двадцать пять центов, а к тебе подходит человек и предлагает поглядеть еще за четвертак другое представление, под платформой. А что?

– Ты просил Мордатого присмотреть за твоим павильоном, а он сказал, что его прикрыли, и если Джейк сможет опять запустить шарманку, то пусть и пользуется. О чем это он?

– Ну и память у тебя, Эд! – засмеялся дядя.

– Не жалуюсь. Телефон тоже помню: Уэнтуорт, три-восемь-четыре-два. Не придумал еще, что говорить?

– Уже скоро. Мордатый читает лекции о сексе с живыми моделями. Только для мужчин, четвертак с носа и деньги назад, если не понравится.

– Как это – с живыми моделями?

– Вот это дураков и притягивает. То, о чем там говорится, можно прочитать в любой популярной книге. Но живые модели действительно имеют место – пара девчонок в купальниках. Мордатый объясняет, к какому типу они относятся и все такое.

– И что, требуют зрители деньги назад?

– Очень редко. В хороший вечер Мордатый заколачивает до ста баксов. Навар что надо.

– Навар?

– Прибыль, значит. Допустим, накладные расходы у тебя тридцать баксов в день. То, что сверху, и есть навар.

Я допил кофе и спросил:

– Что могло грабителю банков понадобиться от папы?

– А вот мы скоро и выясним.

Мы пришли в «Вакер», поднялись в дядин номер.

– Стань позади меня, – распорядился он, сев на стул, – и наклонись к трубке, чтобы все слышать – я ее к уху не прижимаю. Слушай и запоминай, ведь память хорошая.

– Ладно. Придумал, что говорить будешь?

– Стану импровизировать по ситуации, смотря что мне ответят.

– А если «алло»?

– Там поглядим.

Номер телефонистке дядя Эм назвал измененным голосом. Я этот голос уже где-то слышал: дядя изображал Мордатого, вспомнив о нем после нашего разговора. Один в один.

В трубке послышались гудки. Опираясь на спинку стула, я склонился как можно ниже. После третьего звонка раздался женский голос:

– Алло!

Интересно, как по одному слову сразу можно понять, что она молодая, красивая и вообще высший класс, во всех смыслах? Сразу нравиться тебе начинает.

– Это кто? – спросил дядя.

– Клэр. Уэнтуорт, три-восемь-четыре-два.

– Привет, детка! Помнишь меня? Это Сэмми. – Дядя говорил как сильно поддавший.

– Какой Сэмми? – Голос заметно похолодел.

– Да ладно, ты же помнишь. Из бара который. Знаю, для звонков поздновато, но я, понимаешь, только что в кости выиграл. Две штуки, прям карман прожигают. Хочу город посмотреть, «Ше Пари», «Медок-клаб», все такое. И чтобы со мной была лучшая в Чике девочка. Шубку даже могу купить, кроличью. Давай такси возьму и заеду…

– Нет, – раздался голос, и в трубке щелкнуло.

– Черт! – воскликнул дядя.

– Ну, попытаться стоило, – сказал я.

– Попытка не засчитывается. Ромео, видимо, из меня никудышный, надо было тебе трубку дать.

– Да ладно, я в женщинах вообще ничего не смыслю.

– Ты в зеркало посмотрись. Можешь получить любую, какую захочешь.

Я засмеялся, но в зеркало над комодом все же взглянул.

– Точно, фингал будет. Чертов Бобби Рейнхарт.

– С ним ты еще романтичнее, – заверил ухмыляющийся дядя Эм. – Даже и не думай сырое мясо к нему прикладывать. Попробуем теперь по-другому.

На сей раз он спросил у диспетчера, по какому адресу зарегистрирован номер три-восемь-четыре-два. Подождал, сказал «да, спасибо», вздохнул и сообщил мне:

– Нет его в справочнике, как я и предполагал.

– И что теперь?

– Зайдем с другого конца. Узнаем, что известно о Гарри Рейнолдсе. Бассет должен знать что-то. Я надеялся, что этот номер позволит нам его обскакать. Завтра попробуем еще пару штучек: скажем, что это радиовикторина – абонент, назвавший столицу Иллинойса и свой адрес, получает сто баксов. Или…

– Я могу достать тебе этот адрес.

– Как? Засекреченные номера не так легко расколоть.

– Невестка Банни Уилсона, жена его брата, работает в телефонной компании. Однажды он узнавал такой адрес для Джейка, нашего мастера. Он и нам поможет, если пообещаем не выдавать невестку.

– Отлично, парень! Как скоро сможем узнать?

– Если найду Банни прямо сейчас, то к полудню. Он поговорит с невесткой до того, как она уйдет на работу, а она ему позвонит, как пойдет обедать, с работы, сам понимаешь, нельзя.

– У Банни есть телефон?

– У хозяйки, жильцам только днем разрешают им пользоваться. Я сам туда подскочу, это на Хэлстед-стрит.

– Он уже вернулся с работы?

– Должен. Если нет, подожду.

– Ладно. Вот тебе десять баксов, их дай Банни для невестки, пусть новую шляпку купит. Я поищу Бассета, узнаю, как там его инквизиторские дела. Хорошо, что мы раскололи Кауфмана, но Бассет, вероятно, и сам уже понял, что забрел не туда.

– Где встречаемся?