Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть?

– Не скажем, Джордж, будь спокоен. Мы пойдем, спи себе. – Я повернул дверную ручку, и дядя, оглянувшись, добавил: – Я, Джордж, в этом деле играю заодно с копами. Им проще будет найти Рейнолдса, если телефон окажется липой. Ты вот что: если Бассет к тебе придет, расскажи ему то же, что и мне, только номер этот не называй. Ты должен был просто узнать адрес Хантера и сказать Рейнолдсу, но тот к тебе больше не приходил.

Мы вышли на улицу. Теперь мы выяснили имя, думал я. Ясно, кого искать. Имя и телефонный номер. Нам придется иметь дело не с шестерками вроде Кауфмана, а с настоящими гангстерами, и мы будем одни: Бассету дядя Эм телефон не назовет.

Под фонарем на Оук-стрит дядя посмотрел на меня и спросил:

– Что, парень, страшно?

Я только кивнул – в горле у меня пересохло.

– Вот и мне тоже. Ну что, признаемся Бассету или сами повеселимся?

– Попробуем сами, – сказал я.

Глава 9

Ночной воздух приятно освежал мое вспотевшее тело. Я расстегнул воротничок, сдвинул шляпу назад. Снова реакция, но не такая, как в прошлый раз. Мне казалось, будто я стал выше ростом, и нервная дрожь не донимала меня, как после той переделки в баре.

Мы молча шагали на юг по Уэллс-стрит. Говорить не требовалось – теперь мы понимали друг друга без слов. «Мы Хантеры», вспомнил я и подумал: мы сделаем это. Копы не сумели, а мы сделаем. Раньше я в это не очень верил, а теперь знал, что мы это можем.

Да, я боялся, но страх ведь разный бывает. Когда читаешь хорошую историю про привидений, тоже боишься, но это скорее приятное ощущение.

Свернув на Чикаго-авеню, мы прошли мимо полицейского участка с двумя синими фонарями у входа, и настроение у меня немного испортилось. Маме и Гарди там сейчас нелегко приходится – или их в полицию отвезли? Бассет ошибается. Мама к этому непричастна.

– По кофейку, парень? – спросил дядя, повернув за угол Кларк-стрит.

– Давай. А звонить когда будем? Поздно уже.

– Скорее рано. Несколько минут роли не играют.

В ночном кафе мы заказали по порции чили и кофе. Две женщины громко ругались из-за какого-то Кэри. Чили было хорошее, но я не ощущал вкуса, потому что думал о маме. Хорошо еще, что женщин не бьют резиновым шлангом.

– Думай о чем-нибудь другом, Эд, – посоветовал дядя.

– О чем, например?

– Возьмем хоть женские сумочки, – нашелся он, взглянув на двух скандалисток. – Думал о них когда-нибудь?

– Нет, с чего бы?

– Представь, что ты дизайнер кожгалантереи и думаешь о них каждый день. Что такое сумочка? Заменитель карманов. Почему у женщин карманов нет, как ты считаешь? Да потому, что лишние выпуклости им портят фигуру, так?

– Наверное.

– Или носовые платки. Если женщины их и носят в кармашках, то совсем крошечные – и не потому, что у них соплей меньше. Вернемся, однако, к сумочкам.

– Вернемся.

– Чем меньше сумочка выглядит и чем больше в ней помещается, тем она лучше. Как бы ты спроектировал такую, чтобы девушка посмотрела и ахнула: надо же, сколько всего в нее влезает?

– Не знаю, а как?

– Тут нужен эмпирический подход. Сначала просто делаешь их красивыми, потом слышишь, что в одну из них влезает больше других, и начинаешь внедрять данный образец везде. Можно даже уравнение вывести. Ты с алгеброй знаком, Эд?

– Не близко. К черту твои сумочки, я из-за них на бумажники переключился. Как думаешь, Бобби Рейнхарт не врет? Гарди действительно дала ему папин бумажник?

– Конечно. Такое вранье легко проверить. Он мог бы просто сказать, что нашел его. Но пусть это тебя не волнует.

– Легко тебе говорить!

– Почему? Ты же не считаешь, что Гарди убила отца, взяла у него бумажник и отдала Бобби? Или что Мадж убила, а бумажник бросила где попало или отдала Гарди?

– Я знаю, что они ничего такого не делали, но выглядит это скверно. Откуда, спрашивается, Гарди его взяла?

– Уолли оставил бумажник дома. Многие мужчины так поступают, когда намереваются гульнуть. Сунут в карман несколько баксов, а бумажник дома лежит. Глупо, конечно, было дарить его ухажеру, но будь Гарди виновна, она бы не рисковала так и сожгла бы улику.

– Да она же дура полная!

– Она получает от жизни то, что ей хочется, как и многие. Не все, но многие.

– Папа не получал, – заметил я.

– Верно. – Дядя говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Но между ними есть разница. Гарди – эгоистка и не станет портить себе жизнь, как Уолли испортил. Если будущий муж ее не устроит, она просто бросит его, а Уолли был из тех, кто до конца хранит верность. Ему вообще не следовало жениться, но твоя мама была хорошей женщиной, и он был с ней счастлив. Потом она умерла. Уолли тогда еще не дозрел до новых перемен, если понимаешь, о чем я, и его подцепила Мадж.

– Мама… ладно, чего там.

Я поддерживал ее из чувства семейной преданности, хотя между ней и папой бывало всякое. Теперь она, конечно, в беде и притом сильно изменилась после папиной смерти, но надолго ли ее хватит? Папе с ней жилось хуже некуда, и всякому порядочному человеку точно так же жилось бы. Из-за нее он стал пить, но даже спьяну оставался тихим и незлобивым.

Я доел свое чили, отодвинул тарелку.