Самое сильное (СИ)

Занятая, она не обратила внимания на то, с каким восторгом смотрит на нее мужчина. Де Баже принес горячую воду, часть которой она отлила в небольшую чашку и ссыпала туда травы, перемешав отвар и оставив его настаиваться.

За окном вдруг сверкнула молния и послышался гром.

Сгущавшиеся с утра тучи готовы были в любой момент излиться дождём.

Похолодало, девушка зябко закуталась в свой изодраный плащ.

- Как ты думаешь, милая девушка, с моим отважным другом все будет в порядке? – нерешительно спросил де Баже, усаживаясь за тот же стол, на котором стояло и питье. Сделал это он так неловко и стремительно, что едва не опрокинул стоявшую на столе чашу.

- Аккуратнее, господин,. – предупредила его послушница, осторожно перемешивая содержимое сосуда. – Я так понимаю, что головокружение все ещё тревожит тебя, сэр Этьен?

- Есть немного,- рыцарь поморщился, трогая шишку солидных размеров на своем затылке. – Сударыня, я и так весьма благодарен вам за то, что починили мой котелок, – шишка опять подверглась всестороннему исследованию, – но уж если вы вылечите моего друга, цены вам не будет!

- Не за что благодарить, сэр Этьен. Вы спасли меня, я всего лишь возвращаю долг.

- Далеко не все благородные рыцари, кого я знаю, могли бы похвастаться тем, что вернули хоть кому-нибудь какой-нибудь долг. Вас же спасли не столько я, сколько вот этот храбрый оруженосец и его хозяин.

- И я! – вскинулся Валентайн, видимо, боясь что его недооценят.

- И вы, конечно. И он. – девушка нежно взглянула на Булку , приоткрывшего один глаз и насторожившегося.

Сен Клер, лежавший на кровати, скрипнул зубами, заметался, что-то зашептал неразборчивой скороговоркой. Послушница подошла к нему, сняла с его головы нагревшийся компресс. Провела рукой по его слипшимися волосам, потрогала лоб, нахмурилась.

Джослина подбросило, словно пружиной.

- Госпожа, давайте ваше питье.

- Хорошо, Джослин, попробуем напоить его. Я помогу поднять ему голову, – она приобняла больного за плечи и оперла его голову себе на плечо.

- Господин… господин, выпейте это. Пожалуйста, господин. Давайте же. – умолял Джослин.

Тамплиер закашлялся и выплюнул то, что оруженосец влил ему в рот. Тот в отчаянии посмотрел на послушницу.

- Погодите-ка, Джослин. Дайте мне,. – он неуверенно взглянул на нее, как бы сомневаясь в ее силах.

- Я смогу.- спокойно сказала она.

Девушка обняла храмовника, зашептала, почти касаясь губами его уха:

- Сэр Амори, послушайте меня. Вы больны, и для того, чтоб поправиться, вам необходимо выпить отвар. Пожалуйста, не противьтесь мне. Все будет хорошо.

Джослин поднес чашу к губам господина. На сей раз тот выпил все, что было в ней. Отдышался, и девушка осторожно опустила его на кровать.

В глазах оруженосца стояли слезы.

- Надо же! Мне тоже необходимо научиться так шептать! – восторженно произнес он.

Доминика улыбнулась про себя, укутала тамплиера потеплее – начался дождь и снаружи, да и внутри, похолодало.

Она бросила в чашу ещё трав, налила туда горячей воды. По комнате поплыл горьковатый запах. Проснувшийся шут принюхался, чихнул и внезапно вскочил, подбежал к Доминике, взял из ее сумки пучок травы, понюхал его, бросил, взял другой и так пока очередной пучок не заставил его радостно улыбнуться.

- Что? Что ты хочешь нам сказать, Хамон? Боже милостивый, до чего же тяжко то, что с ним сделали. Вроде и язык в норме и голос есть, а сказать не может. Ровно собака, прости Господи! – шут только усмехнулся на слова послушницы.

- Эх, и дурак же я, а ведь именно ты спас жизнь моему господину! – вдруг хлопнул себя по лбу Джослин.

Он подошёл к шуту, поклонился ему, после чего взял руку оторопевшего Хамона в свою и церемонно ее поцеловал. Шут в полном недоумении отдернул руку, глядя на оруженосца, как на умалишенного.

Сэр Этьен расхохотался, Валентайн недоуменно улыбнулся, а Булка оглушительно гавкнул. Он покрутился рядом с дверью, а после вновь лег около нее, всем своим видом показывая, что готов защищать порученных его вниманию людей круглосуточно.

- Что? – обвел всех взглядом оруженосец. – Это обычай из Палестины, я выказываю ему почтение за спасение моего рыцаря.

- Ты б ему это объяснил, а то мы не в Палестине, знаешь ли. – усмехнулся Этьен.

- Он же там был, должен знать такие вещи, – отмахнулся Джослин.

- Судя по его реакции, – молвил рыцарь, – вы с ним явно были в разных Палестинах.

Хамон взял лютню и тихо пропел :

- Случится ль тебе проходить по мосту –

Полынью сквозь камни его прорасту;

Пройдешь ли в долине по кромке воды –

Ковылью твои я укрою следы.

Где звонких небес расстилается синь,

От века не вянут ковыль и полынь,

И там я предам смерти, полной огня,

Всех тех, кто с тобой разлучает меня...

(Канцлер Ги, “Полынь и ковыль”)

- Красиво… – задумчиво промолвил Валентайн.

- Да, но мне кажется, дело тут не в красоте. Насколько я знаю Хамона, он пытается нам что-то сказать,. – Доминика сидела на скамье, прислонившись к стене и обняв руками колени. Эта поза не была особо удобной, но девушка замёрзла, слишком устав, чтоб встать и накинуть на себя одеяло.

- Почему же он не говорит?