Самое сильное (СИ)

- Я объяснила тебе. Он не может. Только петь или читать стихи .

- Ну, нашел бы такие стихи, чтоб в них было бы все нужное. Сам бы сочинил, в конце-то концов.

- И это без толку, увы. – девушка грустно улыбнулась. – Судя по словам его бывшего хозяина, – она выделила голосом слово “бывшего”, – пожелание было составлено так хитро, чтоб он не мог поделиться никакими знаниями.

- Даааа… – с сомнением протянул мужчина. – Ситуация дурацкая. Но можно попробовать прояснить ее немного. – Сейчас покажу:. – Хамон, – обратился он к шуту, – не могли бы вы немного сузить круг наших поисков? Скажем, пропеть одну строку, а не всю песню?

Хамон нахмурился и кивнул. После чего пропел снова:

- Случится тебе проходить по мосту, полынью сквозь камни его прорасту.

- Так, чудно, – потёр руки Валентайн. – А теперь я буду по очереди произносить слова из песни, а вы кивните мне, пожалуйста, на правильное слово. Договорились?

Шут кивнул, как загипнотизированный глядя на мужчину.

Джослин зажёг очаг и стал собирать скудный ужин, внимательно прислушиваясь к разговору. Сэр Этьен подвинулся поближе к огню и тоже весь обратился в слух. Послушница, всё-таки накинув на себя одеяло, присела на кровать рядом с храмовником, да там и осталась.

- Итак, давайте попробуем. – сказал Валентайн. – Случится? Тебе? Проходить? – после каждого слова он делал небольшую паузу. – По? Мосту? Полынью? – кКивок со стороны шута.

- Прекрасно! – в восторге воскликнул мужчина, да так громко, что больной беспокойно заворочался, а девушка шикнула. – Простите, я увлекся. А теперь, дорогой Хамон, давайте-ка вы попытаетесь пропеть нам следующую строку, имеющую отношение к тому, что вы хотите сказать нам про полынь.

Шут слегка призадумался, потом тряхнул головой и тихо спел:

- Это любовь уносит меня.. (Пламенев, “Вне смерти”)

- Ага. Это? – кивок. – Отлично. Значит, мы знаем, что “Полынь это…”. Попробуем снова?

- Я голубая трава что поёт (Мельница, “Голубая трава”)…- добавил шут.

- Так, ну-ка, я? Голубая? Трава? – кивок. – Полынь это трава… несомненно, вы правы. Артемисия, как ее ещё называют на латыни, она и впрямь трава. Хотите добавить ещё?

Шут отчаянно закивал. На лице его расцветало выражение счастья. Наконец-то его понимали, хоть и ценой определенных усилий.

- В котором нет ни одного изъяна!...(Собака на сене)

- Ага, отлично. В? Котором? Котором, или правильнее сказать, которая? – кивок,. – Дивно! Полынь это трава, которая… что она делает, эта трава?

- Кажется.. – Доминика аж зажмурилась от внезапной догадки, словно в глаза ей ударил яркий свет. – Кажется, благородные господа, я поняла, что имеет в виду Хамон. Полынь, это трава, которая запускает амулет?

- В точку! – воскликнул сэр Этьен, наблюдая за реакцией шута.

- Наконец-то мы хоть что-то поняли? А где сейчас амулет? – с интересом спросил Валентайн.

Очевидно было, что он понимал, о чем речь.

Девушка лишь грустно покачала головой.

- Сэр Осберт забрал девушку и отца Варфоломея с собой, но он не сказал, нашли ли они амулет.

Шут яростно замотал головой и замахал руками как ветряная мельница.

- Ах, видите, значит они его не нашли,. – послушница лишь рукой махнула.

- Я совершенно не понимаю, что за игру затеял этот содомитский мерзавец! – рявкнул де Баже, вскакивая и в исступлении измеряя шагами комнату. – Подонок, тварь без чести и совести, бросить беззащитного товарища, привести тварей к убежищу, похитить силой девушку, которая уже без пяти минут чужая жена, пожилого священника и наконец, вырубить меня ударом по голове! – последнее привело рыцаря в такую ярость, что он стукнул кулаком по столу, заставив еду на нем подпрыгнуть.

- Довольно, сэр рыцарь! – девушка немного повысила голос, глазами указав разозленному Этьену на Сен Клера, которого начало трясти.

- Госпожа, что это с ним? – испугался оруженосец.

Он подбежал к господину, который бился в жестоком ознобе. Доминика, сидевшая на кровати рыцаря, сняла с себя плащ и укрыла больного. Ее примеру последовал и де Баже. Девушка подоткнула одеяла со всех сторон, но это помогало слабо – зубы Сен Клера стучали, в слабом свете очага видно было, что его ногти посинели.

Согрев ещё воды, они с большим трудом напоили больного лекарством. В поисках тепла рыцарь, явно мало что соображая, протянул руки и обнял девушку. Та вначале попыталась вырваться, но очень быстро поняла, что это будет трудным заданием. Сэр Этьен рассмеялся. Доминика была сбита с толку.

- Что в этом смешного? – обиженно спросила она, силясь освободится из крепкой хватки тамплиера. От него пахло потом, болезнью и полынью.

- Ничего, госпожа, простите, – смутился рыцарь. – Просто я вспомнил, как он обнимал одну девушку.

- Это кого же? – послушница, наконец, успокоилась и тихо лежала в объятиях больного.

Остальные мало-помалу устроились на ночлег. Шут с Булкой сидели у двери, с почти одинаковой сосредоточенностью прислушиваясь к происходящему за дверью. Снаружи послышался рев и громкий стук.

- Опять… – вздохнула девушка,в то время, как шут и собака вскинулись.

Звуки не повторились и все мало-помалу успокоилось.