Самое сильное (СИ)

Он никогда не считал себя жестоким, но последние дни знатно изменили его отношение к Мабель. “Девушка может быть опасна”, мрачно твердил он себе, “вспомни ее всплеск ярости”. Когда мы выберемся отсюда, уж и не знаю, с помощью Бога или дьявола, ее придется долго учить, что и кому можно говорить. Впрочем, тогда у меня будут неограниченные возможности, и она будет об этом знать. Можно будет вообще сделать эту капризную дуру безголосой, чтоб ничего сказать не могла”. Помечтав немного о том, как он распорядится неограниченной силой в самом скором времени, ле Дюк сполз с кровати и привел себя в более-менее достойный вид.

Сколько же он вчера выпил? И не понадобится ли сегодня вновь выйти за припасами?

От размышлений его отвлек тихий стон со скамьи девушки. “О дьявольщина”, – подумал Осберт, – “она опять принялась за своё.”

Он умылся, отпустил стражника на отдых и даже попробовал что-то съесть, пока девушка всхлипывала под тонким одеялом.

Амулет Осберт надел на шею, и сейчас бездумно играл с ними, вытаскивая и засовывая свёрток за пазуху. Мысли его текли лениво. Перед его глазами внезапно пронеслось лицо Доминики, и на губах рыцаря заиграла улыбка ,которую можно было бы назвать мечтательной, не будь она столь жестокой.

Тогда, в лесу, страдая от похмелья, он притворился, что ему совсем плохо, и пока послушница беседовала с папашей Мабель, ловко спрятал в сумке Доминики амулет. Знать бы, что так все обернется, он действовал бы по-другому. Эх, надо было ковать железо, пока было горячо. Ведь он же видел, как Доминика смотрит на него, ещё там, на турнире, когда он пришел в лекарскую палатку с каким-то пустяковым ранением, просто чтоб придумать, как бы ему передать амулет старому священнику. Перевязывая ему кисть, девушка трогательно покраснела. Да уж, с женщинами ему, как правило, везло, тут папенька подсобил, да и внешностью господь не обидел. Даже в Палестине, где разыскать чистую и сговорчивую девицу было сложнее, он не страдал от одиночества. Впрочем, тамошние женщины ему всё равно меньше нравились. Вначале новизна ощущений пересиливала некоторую брезгливость, а потом пресыщенность заставляла его испытывать отвращение.

Он мысленно вернулся ранее, в тот страшный день, когда король Ричард продемонстрировал ему свою власть и силу. Бедняга шут не знал, что его хозяин тогда был унижен намного сильнее. А самым страшным была беспомощность.

“Какая-то странная власть есть у этой, в сущности, бесполезной вещи”, – думал рыцарь, поглаживая свёрток пальцем, почти лаская его. – “Ведь он исполняет далеко не все, да и условий для его работы слишком много. Зачем вообще Саладин отдал его королю? Султан никогда не считался дураком, да и обстоятельства были странными. И главное, почему Ричард не колдовал сам? Зачем сделал то, что сделал со мной и Хамоном? Нет ли у амулета дополнительных требований, которые мы, в скудности ума, не видим?”.

Перед глазами рыцаря снова встала послушница. “Вот вроде она и не такая молодая, как Мабель, и не яркая, но по всему даст той сто очков вперёд. Одно плохо – слишком уж неприступная, да и излишне самостоятельная. Недаром сказано в писании – “жена да убоится мужа своего”. А так как мужа у нее нет и быть не может, ей и бояться некого. Хотя… Если бывает божья невеста, почему бы не быть божьей жене?”

Размышления о Доминике привели ле Дюка совсем не туда, куда он метил изначально.

Он внезапно понял, что может и, главное, хочет установить свою власть над Мабель иным способом.

Осберт подошёл к постели девушки и присел рядом. Та уже не всхлипывала, а просто лежала, уставившись в потолок.

“Тупая курица!” – с неудовольствием подумал он, ощутив нарастающее возбуждение.

- Мабель! – позвал он, выдернув девушку из сна наяву.

- Что, сударь? – она сделала над собой усилие и села.

- Вы знаете, любовь моя, что в этом замке вы остались последней из женщин?

- Нет…- ее губы вновь задрожали. – А как же Доминика?

- Она послушница, а вскорости и монашка, да и жива ли она? Очень вряд ли, мы уже какое-то время не видели никого из тех…

- Тех, кого вы бросили в подвале? – колко спросила девушка.

- Тех, кого мы принуждены были оставить, ради того, чтоб спасти вас, милая! – он ласково провел пальцем по ее щеке, но девушка отшатнулась.

- И так как вы, как я сказал, истинная Ева, то должны, так сказать, воодушевлять на подвиги того, кто неустанно печется о вашей безопасности, и охраняет остальных от чудовищ!

- И… и что я должна делать, чтоб вас воодушевить ? – в ее глазах мелькнул страх.

- Сударыня, я и не знаю, как сказать вам, чтоб не оскорбить ваши нежные ушки тем, что ханжи и невежды называют… ммм, “любовью ради любви”.

- Простите, сударь, – девушка встала и рыцарю пришлось последовать ее примеру, – я надеюсь, что я васм не правильно поняла.. вы предлагаете мне стать вашей любовницей?!

- Почему же любовницей, – он изобразил оскорбленное достоинство, – я предлагая вам стать моей женой. Впоследствии, после того, как мы выберемся отсюда.

Голубые глаза девушки удивлённо расширились.