Самое ужасное путешествие

Сэр Чарльз Сеймур Райт (Charles Seymour Wright) по прозвищу Силас, 1887–1975

Райт наблюдает за «прохождением», или астрономический транзитом, Юпитера

Экспедиция «Дисковери» применила нейзильбер, но он себя не оправдал. Нансен объясняет неудачу тем, что полозья подгонялись еще дома, затем древесина высохла, и оковка из нейзильбера не прилегала к ней вплотную. Подгонка должна производиться на месте. Нансен поступил так во время экспедиции на «Фраме» и получил отличные результаты.[148] Перед применением нейзильбер следует раскалить докрасна и дать ему остыть. Тогда он приобретает вязкость свинца, а следовательно, становится менее эластичным. Слой металла должен быть как можно тоньше.

Поскольку металлические полозья растапливают снег и таким образом движутся по воде, металл не пригоден для применения на слишком холодном снегу. Поэтому в сильные морозы Нансен снимал с полозьев металлическую оковку, и сани двигались на деревянном ходу. Он выбирал древесину с наибольшей теплопроводностью. В первом путешествии через Гренландию он испробовал березу, но остался недоволен – она оказалась слишком ломкой. При использовании для полозьев дуба, клена, ясеня и, конечно же, гикори[149] надо выбирать деревья, у которых возрастные кольца расположены как можно дальше друг от друга – то есть быстрорастущие деревья. Ясень с узкими кольцами отличается хрупкостью. Да и вообще ясени бывают разные: американский вовсе не годится для этой цели, из норвежских одни годятся, другие нет. У нас были сани с самыми различными ясеневыми полозьями. Полозья саней должны иметь небольшой прогиб к снегу. Скользящая поверхность лыж также слегка выгнута, но в обратном направлении, то есть центр изгиба удален от снега. Все зависит от того, как режут дерево: при высыхании оно всегда изгибается в направлении от сердцевины к поверхности ствола.

В последний год экспедиции у нас было шесть норвежских саней длиной почти 4 метра, доставленных «Терра-Новой», с загнутыми полозьями из гикори шириной 8 сантиметров спереди и только 5,5 сантиметров сзади. Такая конструкция была, вероятно, идеей Скотта, который полагал, что широкий спереди полоз будет прокладывать путь для загнутой и сужающейся его части, тем самым общая площадь трения уменьшится. Однажды в Южной бухте мы взяли такие сани, поставили рядом с обычными и нагрузили одинаково – по 245 килограмм. Поверхность была и мягкая, и потверже, и совсем шершавая. Все сошлись во мнении, что сани с загнутыми полозьями идут легче, и впоследствии мы очень успешно использовали их на Барьере.

Если бы удалось изобрести прибор, который таким образом испытывал сани, он сослужил бы весьма полезную службу. Никакая упряжка людей, везущая сани, не в состоянии точно определить их качество, а уж если тягловой силой служат собаки или лошади, то и говорить не о чем. Между тем видов саней бесчисленное множество. Как было бы хорошо, если бы руководитель экспедиции при закупке снаряжения мог испытать сани и впоследствии выбрать наилучшие для самых важных санных походов. Я думаю, для этого следовало бы укрепить между санями и возчиком динамометр.

Нансен высказал еще следующие замечания.

Смоленые лыжи – вещь хорошая, к ним меньше липнет снег.[150] Но он не советует смолить санные полозья. Имея опыт с палаткой из китайского шелка, помещавшейся в кармане, но очень холодной, он ратует за двойную разъемную палатку – чтобы из пространства между внешним и внутренним скатами вытряхивать лед. В качестве материала для палатки он предпочитает хлопчатобумажной, льняной или шелковой ткани шерстяную – она теплее. Я, однако, полагаю, что шерсть будет впитывать больше влаги от кухни, да и сбивать с нее лед гораздо труднее. Для четырех человек он рекомендует два двуспальных мешка с центральным колом палатки между ними и пол, складывающийся вместе с палаткой. Для троих – например, для путешествия типа нашего зимнего – трехместный спальник. Он не сбивал бы с внутренних стен палатки иней, образующийся от дыхания и приготовления пищи, – его тем больше, чем теплее внутри. По его мнению, в двух– и трехместных спальных мешках спать гораздо теплее, чем в одноместных, а их неудобства сильно преувеличены, ибо все так устают, что все равно засыпают мертвым сном. Я все же советую собирающимся в путь исследователям, прежде чем они решат для себя этот вопрос, обратиться к соответствующим записям Скотта[6].[151]

Еще одна весна

О, мечтать! Проснуться, устремиться

В эту даль без края, без границы,
Тишь дыханьем возмутить
Посметь!
О, туда, где в кряжи вековые
Входят лишь великие стихии, —
Ветры, грозы, реки,
Жизнь и смерть!

Р. Л. Стивенсон[36]