Самоед

Двадцать пять. Канада. Час ночи. Лежу в постели.

Матка Босха! Что я натворил…Что я сегодня наделал…

Немедленно подставляю кое–какие декорации. Нужна некоторая осторожность.

Утром, по пути на работу, вышел на две остановки раньше и в темном, холодном парке выпил полбутылки шерри около ручья. В ручье, по колено в воде, стояла призрачная серая цапля. Она немножко припугнула меня… Птицы и звери часто кажутся мне каким–то знаком. Если я вижу мертвое животное — вероятно, что очень скоро со мной случится беда. Собака, крот, енот, ворона — массу примеров могу привести я, когда встреча с трупиками этих зверей была предвестником какого–нибудь мелкого, или крупного несчастья. Самый страшный день моей жизни начался с мертвой мыши, которую я нашел прислоненной к теплому боку светового прожектора. Она решила «приказать» на свету.

Шерри в шесть–тридцать утра дало о себе знать почти моментально. Развеселился. Начал выкрикивать нечленораздельные песни в темноту тропинки, поросшей утренним инеем. Декабрь… Чудесный месяц.

Быстро почесал обратно к станции наземного метро. В вагоне отхлебнул пару раз. Мужчина стоящий радом удивленно посмотрел на меня. Непорядок. Непорядок. Что ж: удивленный мужчина может провалиться в глубокую преисподнюю… Сегодня утром я сделан из твердого материала. Обычно мой материал напоминает ломтик коровьего вымени на светлой тарелке. Сейчас я сделан по крайней мере из алюминия. Или из стекловаты.

Перед самой работой я приканчиваю шерри, закуриваю и несколько минут энергично прохаживаюсь туда–сюда (все равно уже опоздал). Слушаю музыку. Мог бы и постоять, да уж очень весело…

Захожу на свой склад. Мое опоздание не замечено. Надеваю перчатки и приступаю к работе.

Но что–то меня уже гложет. Что–то мне не так… Обычно если я выпиваю бутылку перед работой — благодушного настроения хватает на два часа. Потом фитилек мой догорает и начинается пытка. Время останавливается и не желает идти дальше. Оно ползет. Потом останавливается вовсе. Тогда надо либо терпеть, либо любыми судьбами выпить еще.

Сегодня особенный день. Это абсурдно — я приступил к службе всего пять минут назад, а время уже перешло на костыли. Опять хочется выпить. Точнее не опять, а еще. Еще чуток.

Я отгоняю эти абсурдные мысли как могу. У меня нет денег. Мне никто не займет. Я пробовал раньше. Я не могу отпросится сегодня с работы. Очень много дел. Много заказов. Нонсенс!

Через полчаса я дохожу до бубонного очумения. Необходимо что–то предпринять. Именно сейчас. В эту же самую секунду.

План созревает в моей несвежей голове с быстротой сверхзвукого самолета.

Перегоняя звук, я несусь к маленькому офису, в котором сидит начальник. В данный момент он там не сидит. Это удача номер один. Обычно он и не выходит из своего кондиционерного логовища.

Я осматриваюсь. Поблизости никого нет. На спинке стула висит его рюкзак. Я хватаю рюкзак, запускаю в него дрожащую руку, нащупываю кошелек (я уже давно знаю, что он там) и моментально бросаю его на пол. Осматриваюсь снова. Нагибаюсь, беру кошелек с пола и сую его под футболку, затыкаю за пояс брюк. Перегоняя звук (опять перегнал!) несусь в туалет — он очень близко. Закрываюсь на задвижку. Слышу голос моего начальника, который в эту минуту заходит в свой оффис. Одна секунда и я был бы пойман… Пока очень везет.

Я потрошу кошелек. Документы, карточки, кредитки, несколько долларов…Гад проклятый! Значит рабочие врали, что ты всегда носишь с собою много денег! Вот — последнее отделение. Ага! Банкноты! Блядь! Сколько: раз, два, три…. триста пятьдесят. Все! Все! Теперь супер быстро!

Я сую банкноты в свой высокий военный ботинок, затыкаю кошелек за пояс, выхожу из туалета. И падаю замертво. Нет — я не падаю замертво своей живой, кровообращающейся плотью. Я продолжаю идти к выходу. Замертво я падаю внутри себя — потому что стараюсь припомнить: закрыл ли я рюкзак этого дурака на молнию? Вспоминаю. Закрыл. Тьфу ты…. Господи…В душе — я поднимаюсь с пола.

Я быстро выхожу на улицу. Уже пошел дождь. Я отхожу примерно шагов за сто от склада, сворачиваю с дороги и с силой бросаю кошелек в бурьян.

Идиот! Вот твоя первая ошибка. Конечно бурьян непролазный, но надо было в реку… Случай неоперабельного кретинизма… Река–то рядом! Кто найдет в реке, да и отпечатки пальцев вода не оставит. Еб твою мать! Отпечатки! И это забыл. Кошелек, ведь — это же не пятидолларовая бумажка. За кошелек и посадить могут. И главное — закинул как далеко! Теперь не достать из этого ежевичного хаоса… Дубина! Дубина! Кащенский олигофрен! А зачем я вообще выбросил этот кошелек? Почему я не оставил его в туалете? Ах, да: я не только хотел украсть, я хотел довести ситуацию до абсурда.

Ничего. Ничего. Сделано — так сделано. Это все от шерри. Когда я ворую трезвым — я проворачиваю в голове все детали, все возможные варианты. Сейчас надо надеяться только на удачу — перевесит ли она мою глупость. Больше ничего у меня не осталось.