Самоидентификация

- Ну, меня встретила. Я не сгожусь для налаживания связей?

- Ты уже налажен, мальчик, - улыбается; едкая, как щелочь.

- Напрасно ты так, - пожимаю плечами, хочу отпить из стакана, но у меня в руках его нет, и от этого неловко продолжать; засовываю руки в карманы. – Мне кажется, между нами еще много… ммм… неналаженного.

- Увольте, - смеется. – Ты слишком хорош для меня.

- Господи, ты меня убиваешь такими заявами.

- Да и вообще – ты у нас встречаешься с этой, - крутит пальцем в воздухе, - которая тоже чья-то там дочь.

Делает вид, что не знает, с кем я. Но она прекрасно знает Катю. И знает, что она дочь директора крупной компании-дистрибьютора всякого промышленного хлама.

- Если разобраться, - вскидываю брови, - мы все чьи-то сыновья и дочери.

- Звучит религиозно.

- Правда? Недоброкачественно?

- Ну, просто вера и ты – понятия несовместимые.

- У-у, - понимающе киваю; монотонный ритм чего-то из минимал-техно пульсирует в голове.

- Наихудшее сочетание в мире после дейтерия с тритием.

- Хочешь сказать, мне нельзя верить?

- Честно говоря, есть такое подозрение.

Что на это ответить? Она знает, что может быть прямолинейна. А я знаю, что ее не склеить. Наверное, она сейчас в стадии отношений с девочками. Стадии меняются каждые полгода, потому что она переменчивая «би». Но «би» и клубная девочка «на съем» – не одно и то же.

На экране над диджейским пультом странная визуализация из лиц трех младенцев с закрытыми глазами.

- Знаешь, - вздыхаю; чувствую апатию; инициатива завлечь ее кажется уже призрачной и бесполезной. – Мне тут на днях сказали, что я тупой баран. Типа того.

- Может, стоит задуматься?

Жалюзи подняты. Свет заполнил окно, но это ненадолго. Не сезон.

Она стоит лицом к окну. Ловит солнце. Абсолютно голая. Стройная. Идеальных форм, мне кажется. Узкие бедра. Небольшая грудь. Она поворачивается, игриво смотрит на меня. Снова к окну.

Я люблю ее. Люблю такой, какая она есть. Это редкость нынче, думаю. Но ей не может быть нужно от меня больше, чем простое я и мое человеческое отношение. Считаю, что социальное неравенство в паре – полная хрень. Кто-то кого-то будет использовать, так или иначе. Нужно стоять на одной планке. И тогда можно спокойно любить.

Она мне нужна.

Я обнимаю ее, случайно утыкаясь стоячим членом в ягодицы. Хихикает.

- Кто тут у нас проснулся?

- Все, - целую ее шею.

- Мне надо собираться.

Обухом. Сразу. Еще рано. Отхожу назад.

- Но я хотел… ммм… обсудить. Вроде как.

- Господи, - поворачивается ко мне лицом, закатывает глаза. – Я же сказала, я решила. Почему ты вчера ничего не говорил?

- Ну… - я думал, она не станет рубить с плеча; напрасно; не знаю, что еще добавить.

- Ты можешь просто успокоиться?

Неплохо бы физически успокоить ее. Но это неправильно. Это не мое.

- Наверное, - хочу махнуть рукой, крикнуть что-нибудь оскорбительное; стою.

- Я не понимаю тебя. Вчера ты весь день молчал. Позвонил только вечером. Я решила, что все в порядке. Ты любил меня… - вздыхает, - …как зверь. Очень жестко. Ты меня просто оттрахал на неделю вперед. Нет?

- Чушь, - кидаю и возвращаюсь на кровать; беру мобильник, спонтанно лезу в интернет. – Я не хочу, чтоб ты уезжала.

- Дежавю, - подходит к стеклянной стойке с зеркалом, рассматривает лицо; потом подходит к высокому зеркалу, встроенному в стену. – В какие-то последние дни…

- Ты не хочешь понимать, - констатирую.

- Я хочу! – повышает голос; раздражает тоном. – Я не могу! Ты ревнуешь? Боишься? Я не понимаю.

- Я просто не хочу.

- Я, я, я! – хочет обвинить меня в эгоизме; передумывает. – А я хочу поставить имплантаты в следующем месяце. До третьего или четвертого размера. Как тебе идея?

Молчу. Откладываю мобильник.

- Все, хватит дуться, - отодвигает часть стены, вытягивает из встроенного шкафа свежее полотенце. – Идем в душ?

- Послушай, - встаю, медленно иду к ней. – Давай просто отложим это. Сделай это для меня.

- Нет.

- Катя…

- Нет. Думаешь, все так просто? У меня нет гражданства США. Я ходила на собеседование, мучилась, парилась с анкетами, а теперь забить на все? Да и какое дело? Ты и не заметишь. Ты постоянно в клубах, на тусовках, на коксе…

Вселенная начинает сжиматься вокруг меня. Большой Взрыв наоборот.

- В чем дело?

- Это не претензии, милый, - подходит, коротко целует в щеку. – Но я всего на неделю. Мне необходимо повидать сестру. Знакомых.

- Пусть они приедут, - бурчу. – Я плачу за все.

- Да не надо им сюда ехать! – отступает на метр назад. – Милый, уймись уже. Ты ревнуешь к месту? К стране? К самолету? Что?

- Ничего, - качаю головой.

Вселенная скручивается и сживается вокруг горла. Огромный светящийся резиновый эспандер.

- Закончили на этом?

Вздыхаю.

- Наверное.

- Отлично, - нервно выходит, качая бедрами и сжимая полотенце в руке.

Вселенная сжимается в точку нуля, и наступает пустота. Внутри. Будь, как будет. Может, ничего и не случится.

Все просто пройдет.

Пройдет.

День проходит бесцельно. Она уехала домой. Лежу на кровати и тыкаю в «айпад». Болтаю со знакомыми через «вконтакте» и «фейсбук». Зачем-то листаю страницу «википедии» про рак мозга.

«Ты дома еще?» - Вик.

«Ну, да. Один»