Самоходчики

Пять дней прошло, и мы дальше начали двигаться. У меня карта была. У меня даже карта эта сохранилась, и где-то есть вот здесь. Ну а дальше что было? В общем, нагнали мы штаб армии. Наша армия приближалась к Кременчугу, который находился по другую сторону Днепра. И в районе Мишурин ров, это в 30 километрах южнее Кременчуга, армия стала форсировать Днепр. Удачно форсировала, заняла плацдарм на западном берегу Днепра, а после этого успешно развила наступление в сторону Кировограда. Кировоград взяли, потом — Новоукраинку, и вышли на границу с Румынией. По Румынии мы боев не вели, потому что ихний король был отстранен, и армия была разоружена, и мы фактически без боев прошли Румынию. И вышли к венгерской границе. В этот период войска 3-го Украинского фронта вели тяжелейшие бои. Во-первых, в Будапеште была окружена 120-тысячная армия немцев. И немец тогда бросил 12 отличных танковых и моторизованных дивизий на нас: вот такие дивизии, «Мертвая голова», Гитлера, его лично дивизия. Короче говоря, тяжелейшие были бои. Поэтому, значит, бои шли и днем и ночью. Противник в одном месте прорвал оборону нашу, которую мы держали, и сбросил в Дунай все тылы армии. В один из моментов боев был очень сильный туман. Командир полка заболел тяжело гриппом. Я стал за командира полка уже. Я забыл сказать, что после со штаба армии я был назначен начальником штаба полка: 382-го гвардейского самоходно-артиллерийского полка. Командовал этим полком майор Михеев. И вот, значит, когда он заболел тяжело, мне пришлось остаться за командира полка. Рядом с командирами рот я наблюдал, что это какая-то точка в стороне противника медленно-медленно-медленно движется. Я залез в самоходку, посмотрел в прицел (а прицел был ТШ-17, мощный). Но там я не увидел этой точки. Тогда я открыл затвор. Посмотрел, и через ствол я увидел эту точку. Я приказал зарядить орудие и сделать выстрел. Раздался выстрел. И сразу факел появился — вся местность озарена была. Оказывается, я попал в бензобак немецкого «Тигра». Ну, на фоне этой зари несколько танков вырисовывались. Я, значит, приказал открыть огонь по ним. Уничтожено было еще восемь танков. Я собрал группу, восемь человек, полкового врача, и мы решили пойти. Очень на большой риск мы пошли. Подходим мы к этому танку, который я подбил. Смотрим: лестница. И этот немецкий офицер прямо в упор стреляет в меня. Но он промахнулся: только пуля обожгла лицо. Ну его, конечно же, сразу прикончили автоматчики наши. Мы взяли там, значит, бинокль. Пистолет, значит, дали тоже мне, из которого стреляли. И в это время слышим: гал-гал-гал, немецкий разговор. А были после уборки кукурузы немецкие автоматчики, которые начали обходить нас. Но в это время увидели они самоходчиков, и начали обстрел. Правда, Веру, нашего врача, ранило тяжело в бедро. Но была рядом большая копна, мы за копну залезли, перевязали ее рану, и добрались благополучно. Немецкая группировка была полностью ликвидирована. Когда мы зашли в Будапешт, в Буду, в Королевский дворец, то на ступеньках, так как несколько месяцев эта осада длилась, вот до нас еще, немцы, обескровленные, как мумии, вот сидели, все — практически мертвые. Дальнейшее наступление полка было в сторону Вены. Я уже тогда снова стал начальником штаба полка. Командир полка к тому времени выздоровел.

Кстати, когда вы временно исполняли обязанности командира полка, насколько это было тяжело и насколько ответственно именно во время войны? Расскажите, исходя из Вашего личного боевого опыта…