Самоходчики

Но в это время шла в верхах операция — готовилось проведение Курской наступательной операции. Не так далеко от нашего командного пункта появился фургон на колесах. Оказывается, это был штаб Жукова. Один раз я утром рано вышел, и смотрю: Жуков вышел. Значит, осмотрелся так, подтянулся, прошелся. И вот впервые я его видел. И больше я его уже не видел. Оказывается, он курировал Ватутина, командующего фронтом, и Рокоссовского. А Конев был командующим Резервным фронтом в тылу. Группировка была очень мощная. Было три танковых дивизии: генерала Лелюшенко, генерала Богданова и еще одного нашего генерала… А вот, кроме того, фланги этой основной танковой группировки было поручено охранять или обеспечивать самоходноартиллерийским полкам. И вот в частности нашему полку было поставлена задача: совместно еще с тремя полками обеспечить правый фланг основной танковой группировки наших войск на этом направлении. Левый фланг обеспечивали самоходно-артиллерийские полки других соединений. Я помню, что когда формировались эти полки, очень много было полков. Наверное, около 20 или 30 полков.

И вот 6 июля я, когда я находился на командном пункте штаба полка (а полк был такой: 1453-й самоходно-артиллерийский полк Резерва Главного Командования. Мы никому не подчинялись. Мы в оперативном отношении входили в состав Воронежского фронта.), немец на нас начал наступление. Причем настолько мощный удар нанес он на нашем направлении. Самолеты настолько обнаглели, что они буквально за каждым человеком охотились. Нельзя было выйти, чтобы не подвергнуться «Мессершмиттам». Нашей авиации совершенно не было. Немцы имели сто процентов господства в воздухе. Все было прижато к земле. И немец в этот момент пошел в атаку своим бронированным кулаком. Мы два дня держали оборону. Не имели ни потерь, и удачно отбили несколько танковых его атак. Он решил обойти, справа глубокий обход сделать. Ион прорвал оборону, и очень успешно. Начал продвигаться в сторону Обояни, это — 30 километров в тылу. Там, где была танковая армия у маршала Конева, в Резервном фронте. Но там его остановили. И так — в течение пяти дней шла жесточайшая борьба. И вот командование, видимо, определило момент, когда противник вот-вот выдохнется. И вот я помню такой момент. Появился Рокоссовский с группой офицеров. И через несколько часов эта вся армада, эти три танковые армии, пошли в бой. Бой был страшный. Тогда, помню, все горело. Не разберешь, где наши, где — немецкие части есть. Но, во всяком случае, все перемешалось. И вот в этот момент, очень решающий, были введены отдельные танковые корпуса, которые вышли во фланг и тыл противника. И вот этот момент был самый напряженный в боях, когда наши танковые основные группировки все друг у друга перемешивались, перемалывались. Потом начался выход корпусов во фланг и тыл, и тогда немецкая группировка дрогнула, начала отступление. В конечном итоге немцы побежали. Успех был настолько очевиден, что когда фактически мы начали двигаться вперед, никакого сопротивления мы не ощущали. Потому что танковая группировка была разгромлена, основная немецкая. Это было в районе деревни Прохоровка.

Вы были под Прохоровкой?

Был.

Что из себя все это представляло, это поле-то? Запомнились ли лично Вам в этих боях какие-то эпизоды?

Ну я могу, например, рассказать следующее. Я был на самоходноартиллерийской установке одной из батарей. И механик-водитель, и командир танка допустили оплошность: начали двигаться не в обход, а высота была безымянной, а прямо пошли на эту самую высоту. И вдруг танк, значит, вот так затрясло. Оказывается, мы попали на противотанковую мину. Тогда огневого воздействия со стороны противника не было. Он отступал в тыл. Мы вышли из танка, наверное, часа два ремонтировали его. Была нарушена только гусеница у него. Разрывы танковых гусеничных траков, в общем, были. Мы взяли запасные траки, восстановили все это дело, и дальше пошли. И в этот период был введен в бой Резервный фронт Конева, который очень успешно начал продвигаться. Освободил Белгород. Я, проезжая по Белгороду, после запомнил следующее. Сам Белгород на холмистой местности был расположен. Когда мы проехали Белгород, то вышли к границам Украины и увидели страшную картину. Немец, отступая, уничтожал буквально все: все деревни горели, скот лежал рядом, и все уже расстрелянные, вот загнивающие, тоже лежали. Мы успешно взяли Харьков, и наш полк переподчинили с Воронежского фронта 2-му Украинскому фронту: уже так стал называться Резервный фронт Конева. И в этом бою я тяжело ранен был.

Как вы получили ранение?